Цитаты из фильма - День выборов

— Испугать думаешь? Меня, православногобатюшку? И чем? За атамана! — Ну ты, бать, неистовый... служитель культа.

— Понимаешь, Боренька, нефть у вас нашли! Ага. Да. И никель! — Какой? Никель… — Норильский!

— Значит, «Му—му» написал не Тургенев…

— Солдатики, дорогие мои, вы служите, и знайте, что вас ждут. Матери ждут своих сыновей, сестры ждут братьев, тети – этих... дядей, а я жду Володьку... Он ведь вернется, правда? — А служит где? — Где, где... В Караганде! — Казахстан... Там пока спокойно, товарищи. Вернется!

— Налей побольше, чтобы было, что покатать!

Вот точно такой же миной, только меньше и другой, дельфины, воевавшие на нашей стороне взорвали корабль неприятеля!

Слушайте, а я впервые выпиваю с утра. Это же вроде так плохо… А чего ж тогда так хорошо?

— Ты смотри, что Галатасарай—то творит!

— Будет орден Диор третьей степени.

— Хвойное дерево из трёх букв… Может быть, пуя?

— И знаешь, Камиль, ультиматумов… не надо!

— А куда он денется? — Куда там мы его отправляем? — А он послом уезжает. В Тунис. — А почему в Тунис? — Ну а куда ж его?

— Вы кто такой? — Я кто такой?! Феликс Дзержинский, слышали!

— Что с Нонной? — Да у нее… звездограмма. —Что у нее?.. — Так, вот я сейчас что непонятного сказал?

— Пятьдесят тонн баксов — и все в народ! Широко! Акция «Скажи наркотикам „до свидания!“»

— Ну, семь с половиной тысяч за паноптикум с балалайкой в ванне — недорого...

— Грузинские трио «Волжане». Кстати нам повезло, что сейчас они здесь. Потому что фрукты продадут и уедут! — Сан Саныч, я сейчас вас убью!

— Ну, что казаки! Вручить шашку Игорю Владимировичу, а? Любо? — Простите, а Люба это кто?

— Кстати, Саша, насчёт опоздания: мы вот только что отплыли. — Как отплыли? Но это же бардак. — Зато ты главный.

— Надо слоган убедительный придумать типа «Я дам вам...». Что он может дать? — Смотря чего у него нет. — Ничего у него нет.

— Разорвало Володьку!

— Сыграют всё — демонстрации, голодовки, не волнуйся. — Это же, наверное, дорого? — Я тебя умоляю! Они же в театре вообще ничего не получают! Голодать будут за еду!

— Нет, посадят только меня, потому что я за всё отвечаю! Я за.. — Саша, не переживайте, посадят всех!

— Я ведь вам сейчас объективно... не нужен... Я пойду пока.

Зачем, зачем я это сделал? Зачем я пять дней не пил – кому это было нужно?!

Шествие лилипутов под лозунгом «Губернатор нас не замечает»

Я на химию забил И на физику с приборчиком. Я стоял себе курил, Вдруг она по коридорчику: "Здравствуй, Гена Иванов, почему не на занятиях?" Я почувствовал любовь И открыл свои объятия. Учительница первая моя, Она же и последняя, Любовь неправомерная моя, Несовершеннолетняя. Жестоко обломала нас судьба, Нелепая, подлючая. Учительница первая моя Осталась самой лучшею. Мы встречались вновь и вновь В кабинете географии. Согревала нас любовь Даже на холодном кафеле. Но в учебе мне она не давала послабления: выполнял всегда сполна все задания без лени я. Не страшила вовсе нас Неизбежность наказания. Помнит мой девятый класс, Как давали показания. Ты поверь, любовь моя, Я держался до последнего. Невеселая статья — Совращенье малолетнего… Учительница первая моя, По школе и интимная. Любовь неправомерная моя, Моя нелегитимная. Жестоко обломала нас судьба, Нелепая, подлючая. Учительница первая моя За провлокой колючею…

— А сколько букв? А... нет, ерунда. Вычеркни. И потом, кто знает этого Оливера Кромвеля кроме нас с тобой?

— Он просто такой скромный. Вы не обращайте на него внимания, пожалуйста. — Какие у вас хорошие друзья.

— Что ты делаешь, остановись! — Ну что ты хочешь от меня?! Ты же видишь, это не я, это она! Я не могу не реагировать! Я живой человек! — А будешь мертвый!

— Стоять! Вот кого я убью первым.

В рюкзаке моем — сало и спички И Тургенева 8 томов…

— Простите, а «Люба» — это кто?

— Атаман Парамонов? — Я! В смысле?!

Родители меня назвали Коля И мне жилося очень не легко, мля. Папаша в заведениях питейных За пару лет допился до чертей, нах. Потом за ним отправилась мамуля, Пришлось тянуться к знаньям самому, мля. Понятно, что не в залах я музейных В конце—концов нашёл себе друзей, нах. Мы были мальчики, козою пальчики, В удобных тренировочных штанах, Свинчатки мы носили в карманах, Такая злая карма, нах. Меня манила воровская доля, Я изучал наперстки и дзюдо, мля. Короче, при таких исходных данных Я мог бы сгинуть в зоне навсегда, нах. Но пробудились интелект и воля, Я вырвался из круга своего, мля. И вот теперь для пожилых и юных Я песни эти светлые пою, нах. Мы ж благородные певцы народные В удобных тренировочных штанах, При нас, таких культурных пацанах, Прошу не залупаться, нах. Поверьте, побывал я в разных странах, Конечно, всюду жизнь весьма пестра, нах. Но тут среди берёзок да осинок Куда милей, кого ты не спроси, нах. Кругом тебя лежат родные земли, А ты по ним гуляешь в картузе, мля. Пригорок, перелесок, полустанок, Душа твоя становится чиста, нах. Да ну ты, что ты, нах, Мы ж патриоты, нах, В удобных тренировочных штанах, На будущих российских знаменах Напишут наши имена—х! Ля ля ля ля ля—мля, На на на на на—нах, И в будущих счастливых временах Припомнят наши имена.

— Братья и сестры! Благословен будет ваш населенный пункт со всеми окрестными деревнями и дачными участками.

Кто ни разу не был в дупле, Кто не видел в лицо пульпит, Тот о трудностях и борьбе Лучше пусть помолчит. Лучше пусть постоит в углу, Вспомнит маму и всех родных, Кто в десну не втыкал иглу И не рвал коренных. ПРИПЕВ: "Выпьем, что ли, стоматологи, На удачу и на ход ноги. Чтобы верный бур не пошел в разнос, Чтоб не барахлил слюноотсос. За диплом и рамки на стене, За родную медсестричку ту — На войне, как на войне, А во рту — как во рту." Там, брат, пахнет не розами, Там простора и ветра нет. Корни там сидят толстые, Да пульсирует нерв. Ты сожми верный бур в руке, Посильней поднажми, старик, И рванется в лицо тебе Очистительный крик. ПРИПЕВ. Часто шепчут родные нам: "Что хорошего в тех зубах? Был бы ты гинекологом И купался в деньгах!" Нам претензия их смешна — Как всегда, неправа молва: Ведь вагина — она одна, А зубов — 32. ПРИПЕВ.

Никогда ещё меня не посылало за два часа 56 человек.

— Типа там "Я дам вам..." Что он им может дать? — Смотря чего у них нету. — Ничего у них нет. — Такой слоган: "Я дам вам все".

— Алло. — Миша, это Эммануил Гедеонович. — Какой Эммануил Гедеонович? А, здравствуйте, Эммануил Гедеонович. Я вас сразу узнал!

Да Вы, батюшка, эстет!

Сижу, не пью уже с утра, На завтра будут выборА. Я должен быть предельно трезв, Чтобы в графу поставить крест. Э—э—э—хей… растёт правосознание, Э—э—э—хей. Дружок принёс в кармане грамм, А я готовлюсь к выборам, Не буду нюхать не х#ра, Чтоб не сорвались выборА. Э—э—э—хей… пойдёт голосование, Э—э—э—хей. В ларьке дают отличный клей, А я не буду, хоть убей, Сегодня лягу трезво спать, Чтобы назавтра резво встать. Э—э—э—хей… пойду почищу зубы, Э—э—э—хей. И вот настал великий день, Мне дали в руки бюллетень, Беру и ставлю крестик — э—э—х, Я голосую против всех! Э—э—э—хей, С козлами не играю. Э—э—э—хей, Я вас не выбираю. Э—э—э—хей, Идёт голосование. Э—э—э—хей. Выборы, выборы, Кандидаты — п*доры!

— Максим, ты опять пьёшь? — Я дегустирую.

— А служит где? — В Караганде! — Казахстан… Там пока спокойно, товарищи, вернется!

— А может быть, пха? Есть же такое грузинское дерево "пха"? Или японское? — А точно Пушкин? — Тут авторы кроссворда цитируют стихотворение про няню, так что...

— Да какая ж это ванна, сынок? Это купель!

— Я же творческая личность. У меня могут быть какие—то увлечения. Но я же ему не изменяю! — Как это? — Ну, духовно не изменяю... Короче, не будь мещанкой.

— А Сергей Абрамов — это кто? — Вик, ты чего? Вот же — пароход.

— Вы че, подставу кинули, рамсы попутали? — Тихо! Ой, Боря… в смысле — "не громко"...

— Что вы меня, что вы меня пугаете? Что вы меня вдвоем пугаете? Знаете, как я сам боюсь.

— Максим! Ты что? Опять пьёшь? — Не—а. Я дегустирую. — Не надо. — Порция вот 20 граммов. 50 сортов. — А, ну тогда ладно… Это же литр! — Мм… Любопытно… Не распробовал…

Рыдал ноктюрн изысканно—бравурный, Витал восторг над бренною толпой, Когда я встал над лаковою урной, Чтобы в неё засунуть голос свой. (Засунуть свой!) И шёл народ, вздымаясь на котурны, Надев наряд из праздничных вещей, Тянулись все к заветной щели урны, И всем она распахивала щель. Сжималось горло, как кольцо Сатурна, Лилися слёзы, будто майский дождь... Ты не моя! Ты всем послужишь, урна, Пусть из тебя родится новый вождь! Пусть из тебя родится новый вождь!

— Мы забыли предупредить Ливию. — О чем? — Как?! Её же будут бомбить! Пусть они эвакуируют население. — Пусть. А куда? — В Боливию. Ее бомбить не будут.

— Ель... Хвойное дерево на "П" — ель. А поэт — Есенин.

— Ну что ж, Иннокентий так Иннокентий

— Я буду заводиться. Он оскорбил нашего Франкенштейна!

— Батюшка, вы себя как чувствуете? — Не всего… — В каком смысле, батюшка? — Чувствую себя не всего!

(Саша) — А как же свобода слова? (Парамонов) — А свобода есть только у одного слова, и слово это моё!

— Значит так. Для деревенского ролика нужен дед, коза, завалинка. Игорь Владимирович приобнимет деда и скажет: «Не горюй, Иван Метрофаныч, поднимем село!» — А обязательно, чтобы звали Иван Метрофанович? — Да, а козу – Зойка! Здесь мелочей не бывает!

— Лилипуты — это просто находка.

— Нормалец! В связи с дегустацией продукта явка 120 процентов.

— Атаман Парамонов! Хто здесь главный? — Я? — Неправильный ответ! Главный здесь я! Кто разрешил концерт? — А почему мы должны…? — А потому что всё в этом городе согласовывается со мной. — Но свобода слова… — А свобода есть только у одного слова, слово это — моё!

— А почему не идет эфир??? — Эфир уже был… — Да? и что сказали? — Что руководитель проекта проспал эфир…

— Слав... Слав... случилось что? Слав, ну да? — Макс, ну... — Слава, ну да? — Макс, иди нафиг... — Слав, ну да? — Да, да, да! — О нет! — Ой, молодец....

— Я же главный, меня посадят! — Саша, не переживайте, посадят всех!

— Может, действительно, сейчас по пиву, а завтра все это с чистой головой? — Железная логика — сейчас по пиву, а завтра с чистой головой.

— А кто такой Оливер Кромвель? — Английский политический деятель семнадцатого века. — А сколько букв?

— Ну что, ребятки, не пора мне? — Пора, батюшка. Идите.

— Ты сам—то в армии служил? — Да. Нет. А что, нужно? — Тебе нет. — Спасибо.

— Как зовут Нонну? — Нонна. — Кхм. Спасибо.

— Уходим. — Конечно. — А деньги? — Остаёмся.

— Можно просто Сан Саныч, без чинов. Хотя чинов—то хватает, один фестиваль в Мончегорске чего стоит!

— Ель. — Что ель?! — Хвойное дерево на «п» — ель. А поэт — Есенин. И не «К няне». «Письмо к матери». Какая ж фигня, Господи, как я ж фигня!..

— Сегодня по городу прошли люди в белых одеяниях, скандируя "Долой царя—ирода, долой Емельянова!"

— Славочка, а я думала, Вы любите плавать, у вас такие плечи… — А какие у меня плечи? — Волосатые!

— Саша—а. А устроить переворот в Сомали послезавтра не должны мы, а?

— Мы на это глаза приподзакрыли, а можем что? Приподоткрыть!

А налей—ка мне, сынок, водочки, граммчиков сто… А лучше сто пятьдесят.

— Да ну тебя в ж…, сын мой.

— Они же цивилизованные люди! Или нет… — Кому—кому, а тебе, мусик, эти цивилизованные люди придумают смерть страшную, лютую!

— Саш, слышал, казаки в городе? А Фрунзе знает?

— Игорь Владимирович, вы почему не рассказали, что вы сидели? — Сашенька, господи, да что ж я там сидел—то? Господи, четыре года. Тьфу!

(Лёша) — Виктория Александровна, я Вас очень прошу, уберите её отсюда, пожалуйста! (Виктория Александровна) — Лёша, простите, пожалуйста, меня, это я виновата… (Нонна) — Ха! Оно нас гонит! А пошли тогда в бар! Я Володьке позвоню! (Аня) — Ты ему уже раз 30 звонила! (Нонна) — А я ещё 30 раз позвоню! Он же мой мужлюбимый! Скотина… Сволочь… Подонок…

Ой, дело было, кОзаки, на той на Волге на реки... Всей Явропы на виду, в девяностом том году... По реке, по Волужке, приплыл до нас да нарочный гонец. Весь навылет ранетый, союзной нам бригадушки боец. Ой, голова повязана, кровищей перемазана. Он коньяк заказывал, чернуху нам рассказывал... «Ой, да полно вам, козаченьки, сидеть по барам, да горилку жрать! С поблядушек местных да оброк—налог мизерный собирать! Во соседнем городе ты, слышь—ка, да творится беспредел! Басурман—паша да там центральным, слышь—ка, рынком завладел!» Ой молвил – да расслабился, да сей же час преставился... Полетел до Боженьки, не вынюхав дороженьки. Ой, да поднимался на ноги, тут сам да Парамонов—атаман! С погрябов жалезных, хой, да бомбы—пуляметы вынимал! Снаряжал на дело два десятка, да двянадцать козачков, Самых яму преданных, да ой, да отмороженных качков. Атаман с урядником на джипе с кенгурятником... А все его ребятушки на новеньких девятушках... Обосрался сам паша решать да по понятиям вопрос! Обернулся полозом, змеёй да под прилавками пополз. Грянулся о землю со всей дури Парамонов—атаман! Полятел он соколом, да побежал он соболем, да ой змею—гадюку поймал! Козаки о ту пору мочили мелку шушару... А Парамонов с тем пашой сошлися в битве на большой! Билися они да на заводе средь мартыновских пячей, Кончилися пули в пулямете, битва стала горячей! Ой как Тярмянатор атаман железный лом в него мятал! Оступился Басурман—паша, упал в расплавленный мяталл. Любо! Козачки ко времени все получили премии. А за разборку правую – Парамонов—атаман да войско его! – покрыты вечной славою!

— А я напоминаю, что передачу вели диджей Макс и Красотка Нонна… — Вчера… а сегодня с вами были Ростислав… — …и Ростислав! — …и Алексей! — И Ростислав…

— Помните, были такие пыжиковые шапки? — Ну да, конечно. — Угу, а из чего их делали? — Из пыжика. — Правильно. А кто такие пыжики? — Ну, что—то навроде выдры, наверное. — Вот, все так думают. А никто не знает. Мы из кошек делали.

Ой—ся, ой—ся Ты меня не бойся Я тебя не трону Ты не беспокойся

— А ведь нас могли убить еще казаки. Шашкой пополам. Какая чудесная, легкая смерть!

— Саша, успокойся, прибор нашёлся… его Камиль спёр.

— Остались неистраченные 56 рублей. Пересчитайте и распишитесь. — Дай мне! На восстановление храма. — Какого? — Да хоть какого!

А они не знают о гениальном изобретении человечества — сковородке с уже приделанным чапельником? В народе называется «сковородка с ручкой».

— Слушай, я вроде как полнеть начал, ты не заметил? — Нет.

А они не знают о таком чудесном изобретении человечества, как сковородка с уже приделанным чапельником? В простонародьи — сковородка с ручкой.

Мы хотели спеть вам песню о том, как пошли с Лёхой в гору и упали, но, пока ехали, написали новую.

— Как думаешь, если водку до минус сорока заморозить, то в ней чего – градусов совсем не будет? — Тебе какая разница? Ты же ее пить все равно не сможешь! — Я ее грызть буду!

Мы то на это глаза подпредзакрыли, но можем то ведь и подпредоткрыть!

— Тут нужен удар — и потом катарсис...

— Дорогая Нона! Дорогая Светлана! — Я Лёля. — Я помню. И, конечно, дорогая Виктория Александровна!

— Запускай космонавта, и соедини меня с Мишей. — Какого космонавта? — Слушь, ты привыкай уже ко мне. Если израильская — то военщина, если советское — то шампанское, а если запускай — то космонавта.

А вот те два вагона меди, которые они сначала пропали, а потом появились — это чистое недоразумение. Виновные уже наказаны… в лесу.