Фридрих Ницше - цитаты и высказывания

Моральные люди испытывают самодовольство при угрызениях совести.

У тебя здесь перед глазами превосходный идеал, но представляешь ли и ты собою такой превосходный камень, чтобы из тебя можно было бы изваять этот божественный образ? И не есть ли — без этого — весь твой труд варварское изваяние? Хула на твой идеал?

Современный человек – это тот, кто умирает не от смерти, а от страха смерти и не от самой боли, а от страха боли, где он падает в обморок иногда просто при виде крови.

Человек забывает свою вину, когда исповедался в ней другому, но этот последний обыкновенно не забывает ее.

Сны. Эти маленькие кусочки смерти.

Не раб ли ты? Тогда ты не можешь быть другом. Не тиран ли ты? Тогда ты не можешь иметь друзей.

Пусть женщина будет игрушкой, чистой и лучистой, как алмаз, сияющей добродетелями еще не существующего мира.

Взгляните на верующих! Кто больше всего ненавистен им? Разбивающий скрижали их ценностей, разрушающий и преступающий, но он есть созидающий.

Когда—нибудь все будет иметь свой конец — далекий день, которого я уже не увижу, — тогда откроют мои книги и у меня будут читатели. Я должен писать для них, для них я должен закончить мои основные идеи. Сейчас я не могу бороться — у меня нет даже противников.

Требование взаимности не есть требование любви, но тщеславия и чувственности.

Я не понимаю, к чему заниматься злословием. Если хочешь насолить кому—либо, достаточно лишь сказать о нем какую—нибудь правду.

Я питаю недоверие ко всем людям, постоянно наводящим порядок, и держусь от них подальше. Желание привести всё в порядок обнаруживает недостаток порядочности.

Женатый философ — фигура комическая.

Где тот, который признал бы, что ты прав? Так признай сам себя правым!

Мы не считаем животных моральными существами. Но считают ли они нас таковыми?

Я вижу множество солдат, но как хотел бы я видеть много воинов! "Мундиром" называется то, что они носят, да не будет мундиром то, что скрывают они под ним!

То, что не убьет тебя, сделает тебя сильным.

Видеть и всё же не верить — первая добродетель познающего; видимость — величайший его искуситель.

Тело – это огромный разум, некое множество с единым смыслом, война и мир, стадо и пастух.

Победители не верят в случайность.

Чем тупее глаз, тем шире простирается добро!

Ты называешь себя свободным. Свободным от чего, или свободным для чего?

Любование собственной жестокостью — характерная черта отребья.

Когда—нибудь ты воскликнешь: «Все — ложь!»

Истина не многословна, для лжислов всегда недостаточно.

Филолог — это учитель медленного чтения.

Совершенная женщина есть более высокий тип человека, чем совершенный мужчина, но и нечто гораздо более редкое.

Мы любим жизнь, не потому что мы привыкли жить, а потому что мы привыкли любить.

Испытываешь ужас при мысли о том, что внезапно испытываешь ужас.

Ужасно смотреть, когда кого—нибудь одного давит несправедливость.

Смеяться — значит быть злорадным, но с чистой совестью.

Пусть луч звезды сияет в вашей любви!

Мало найдется людей, которые, затрудняясь в материале для беседы, не выдали бы секретных дел своих друзей.

Мысль о самоубийстве — это великое утешение. При поддержке ее пережиты многие ужасные ночи.

У самой приятной женщины есть горьковатый привкус.

Познание — одна из форм аскетизма.

Миром правят идеи, пришедшие неслышными шагами.

Братья мои, не любовь к ближнему советую я вам — я советую вам любовь к дальнему.

Некоторые мужчины вздыхали о похищении своих жен, большинство же — о том, что никто не хотел их похитить.

Учиться любить, учиться быть добрыми, надо с детства.

Ах, как удобно вы пристроились! У вас есть закон и дурной глаз на того, кто только в помыслах обращен против закона. Мы же свободны — что знаете вы о муке ответственности в отношении самого себя!

Все излишнее есть враг необходимого.

Там, где нельзя больше любить, там нужно пройти мимо.

Испытывал ли я когда—нибудь угрызения совести? Память моя хранит на этот счет молчание.

Такими хочу я видеть мужчину и женщину: его — способным к войне, ее — к деторождению, но чтобы оба они могли танцевать — не только ногами, но и головой.

Лучше ничего не знать, чем знать многое наполовину! Лучше быть безумцем на свой собственный страх, чем мудрым на основании чужих мнений.

Все боги суть символы и хитросплетения поэтов!

Опасность мудрого в том, что он больше всех подвержен соблазну влюбиться в неразумное.

Если бы боги существовали, как бы вынес я, что я не бог?

Нечистая совесть — это налог, которым изобретение чистой совести обложило людей.

В настоящем мужчине сокрыто дитя, которое хочет играть. Ну—ка, женщины, найдите дитя в мужчине!

Времямаленькой политики заканчивается. Уже следующее столетие приведёт к борьбе за господство на земле…

Человек любит в итоге лишь свои желания, а не желаемое.

Только человек сопротивляется направлению гравитации: ему постоянно хочется падать вверх.

Если есть зачем жить, можно вынести почти любое как.

Что бы ни делалось из любви, это всегда происходит по ту сторону добра и зла.

Иметь талант недостаточно: нужно также иметь на это позволение, — не так ли, друзья мои?

Кто подвергается нападкам со стороны своего времени, тот еще недостаточно опередил его или недостаточно отстал.

Друг, всё, что ты любил, разочаровало тебя: разочарование стало вконец твоей привычкой, и твоя последняя любовь, которую ты называешь любовью к «истине», есть, должно быть, как раз любовь к разочарованию.

Ничто не покупается за большую цену, чем частица человеческого разума и свободы.

Слово "христианство" основано на недоразумении; в сущности, был один христианин, и тот умер на кресте.

Когда сто человек стоят друг возле друга, каждый теряет свой рассудок и получает какой—то другой.

Кто унижает самого себя, тот хочет возвыситься.

Общее вырождение человека, вплоть до того "человека будущего", который мерещится в виде идеала современным социалистическим идиотам и тупицам, вырождение человека до уровня совершеннейшего стадного животного (или, по их терминологии, "человека свободного общества"), принятие животного образа, образа карликового животного, с равными правами и требованиями, оно ведь возможно, несомненно возможно! Кто хоть раз продумал эту возможность до конца, тот пережил одним отвращением больше, чем другие люди, и познал, быть может, и новые обязанности.

Иному не удается жизнь: ядовитый червь гложет ему сердце. Пусть же постарается он, чтобы тем лучше удалась ему смерть.

Долой все гипотезы, позволявшие верить в какой—то истинный мир.

Христанство дало Эросу выпить яду: он не умер от него, но превратился в порок.

Разве я советую вам любовь к ближнему? Скорее я советую вам бежать от ближнего и любить дальнего!

В стадах нет ничего привлекательного, даже если они бегут вслед за тобой.

Увы! Я знал многих благородных людей, которые потеряли свою самую высокую надежду и с тех пор стали клеветать на нее. Моею любовью и моею надеждой я заклинаю каждого: не уничтожайте того героя, который живет в вашей душе! Верьте в святость вашей высокой надежды!

Кого ненавидит женщина больше всего? — Так говорило железо магниту: «я ненавижу тебя больше всего, потому что ты притягиваешь, но недостаточно силен, чтобы перетянуть к себе».

Последняя награда смерти в том, что больше не нужно умирать.

Фактов нет, есть лишь интерпретации.

Ах, много невежества и заблуждений сделались в нас плотью!

Ваша гордость хочет природе — даже природе — предписать и привить вашу мораль, ваш идеал, вы требуете, чтобы она была природой «согласно с Стоей», и желали, чтобы все существующее существовало по вашему собственному образцу в качестве непомерного вечного возвеличения и распространения стоицизма!

Благословенны забывающие, ибо они не помнят собственных ошибок.

​Кто много мыслит, тот непригоден в качестве члена партии: своей мыслью он легко пробивает границы партии.

В мире и без того недостаточно любви и благости, чтобы их еще можно было расточать воображаемым существам.

Сражающемуся с чудовищами следует позаботиться о том, чтобы самому не превратиться в чудовище.

Язык — это наследие, получаемое от предков и оставляемое потомкам наследие, к которому нужно относиться со страхом и уважением, как к чему—то священному, неоценимому и недоступному для оскорбления.

Пусть мужчина боится женщины, когда она любит: ибо она приносит любую жертву и всякая другая вещь не имеет для нее цены.

Мечтатель отрицает правду сам перед собой, лжец — перед другими…

Если ты прежде всего и при всех обстоятельствах не внушаешь страха, то никто не примет тебя настолько всерьез, чтобы в конце концов полюбить тебя.

Только там, где есть жизнь, есть и воля; но это не воля к жизни, но — так учу я тебя — воля к власти!

Сострадание разносит заразу страдания.

Там, где кончается государство, начинается человек.

Вся античная философия была ориентирована на простоту жизни и учила некоторой непритязательности. В этом смысле немногие философы—вегетарианцы оказали человечеству большую услугу, чем все новые философы, и до тех пор, пока эти философы не наберуться мужества и не отправятся на поиски совершенно иного образа жизни, и не покажут это на собственном примере, они останутся пустым местом.

Каждый малейший шаг на поле свободного мышления и лично формируемой жизни всегда завоевывается ценой духовных и физических мучений.

Даже самый пустой орех хочет, чтобы его разгрызли.

Человеком владеет любовь, а любит он то, что уходит.

Несбывшееся бывает куда важнее случившегося...

Очевидно, только моя голова неправильно посажена мне на плечи, потому что все другие гораздо лучше знают, что мне нужно делать и чего избегать. Только сам я, жалкий безумец, не могу ничего посоветовать себе! Не похожи ли мы все на статуи, которым приставили чужие головы?

Что собственно возмущает в страдании, так это не само страдание, а его бессмысленность.

Многие люди не становились оригинальными мыслителями только потому, что имели слишком хорошую память.

Мораль — это важничанье человека перед природой.

То, что меня не убивает, делает меня сильнее.

Великие умы — имеют скептический склад.

Каждый человек — творческое явление того, что происходит, движущая сила с уникальным движением.

Самый болезненный, самый мучительный вопрос, идущий из самой глубины сердца: где я смогу почувствовать себя дома?

Философ думает, что ценность его философии лежит в целом, в строении; но потомство находит ценным только камень, из которого он строил и из которого можно построить новое и лучшее здание, то есть ценно для него именно то, что здание можно разрушить и все—таки оно будет полезно, как материал.