Цитаты из фильма - Семнадцать мгновений весны

Уберите этот камуфляж.

Любовь к Родине и фюреру заключается не в том, чтобы слепо врать друзьям по работе.

Да пусть бы у него дед был трижды евреем!

Трудно стало работать. Развелось много идиотов, говорящих правильные слова.

Диктатуре понадобились пацифисты?

Остановить большевиков, не пустить их в Европу. Лично я вижу свой долг только в этом, именно в этом.

С фюрером я восстану из пепла, с фюрером я погибну — третьего не дано.

Я не хочу будить в вас злобную химеру подозрительности по отношению к товарищам по партии и совместной борьбе.

В политике все должно быть оговорено с самого начала.

— У меня есть коньяк. Хотите выпить? — Спасибо. У меня тоже есть коньяк. — Зато, вероятно, у вас нет салями. — У меня есть салями. — Значит, мы с вами хлебаем из одной тарелки.

— Что я должен сделать? — Ничего. Жить. И в любую минуту быть готовым к тому, чтобы совершить необходимое.

Фюрер должен жить в тепле.

Воистину, куришь американские сигареты — скажут, что предал Родину.

Память памятью, а повторить никогда не мешает.

Считайте, что мои цели избыточно честны.

Запомните этого человека. Теперь вы будете водить его повсюду. Желательно даже из сортира в умывальню.

Для всего мира понятия «Гимлер» и «палач» слились воедино.

Люди государственной политики не всегда понимают политику слуг Божьих.

Я перестану Вам верить, если Вы согласитесь отвечать на все вопросы.

— Тебе надо отоспаться. Завтра будет очень много хлопот и волнений. — Каких волнений? — Приятных.

— Выпить хотите? — Нет, спасибо. — Что, вообще не пьете? — Боюсь, что вам известен мой любимыйконьяк. — Не считайте себя фигурой равной Черчиллю. Только о нем я знаю, что он любит русский коньяк больше всех остальных. Ну, не хотите, как хотите. А я выпью.

Адъютант очень нужен. Он вроде красивой охотничьей собаки. И поговорить можно между делом, и, если хороший экстерьер, другие охотники завидуют.

Семьдесят лет — возраст расцвета политиков.

Не падайте в обморок, но, по—моему, мы все под колпаком у Мюллера.

Маленькаяложь рождает большое недоверие.

Насилие против ереси допускалось в течение восьми веков. Мы пришли к власти в 1933, чего же вы хотите от нас?

— Они думают, если я не провалился за эти двадцать лет, значит, я всесилен. Хорошо бы мне стать заместителем Гиммлера. Или вообще пробиться в фюреры. Хайль Штирлиц. Я становлюсь брюзгой? — Ничего, тебе идёт.

Создатель новой морали Третьего рейха.

Боже! Как же я Вас давно видел.

Честность подразумевает действие.

Что, изобрели новый способ воевать? Не сжигая и без жертв?

Весна — это победа. Над голодом. Победа над зимой и даже, если хотите знать, победа над смертью.

Что случилось за те двое суток, что меня не было? Перевернулся мир? На землю сошёл бог? Кальтенбруннер женился на еврейке?

Как говорится, карты на стол. Туз бит шестеркой.

Хорошая книга делает человека умнее, острее, я бы даже сказал, сложнее.

В этом снежно—голубом мире невозможно себе представить ни голода, ни бомбежек, ни разрухи.

Люди выдумали радио для того, чтобы его слушать.

В такой тюрьме, да еще в подвале, я бы согласился поспать денек—другой.

Никогда не думал, что пытка бессоницей — самая страшная пытка.

Главное, чтобы у человека был Бог в душе.

Как там у Пушкина было? «Ай да Пушкин, ай да сукин сын»? Ай да Штирлиц.

Меня научили спорить лишь с теми, кому я могу верить до конца.

Становитесь монументом веры на наших костях.

Я всегда держал исполнительных и глупых секретарей.

— Ты славно выглядишь, — ты относишься к тем редким женщинам, которых беременность делает неотразимыми. — Беременность делает красивой любую женщину, просто ты не имел возможности это замечать...

— Я не верю в это, а, в общем, покажите. Мне как—то показывали, но я не верю этому. — Правую ладонь положите вдоль черепа, а левую на затылок. Глаза нужно закрыть. — Я закрою глаза, а вы меня шандарахнете чем—нибудь по голове, как Холтоффа. — Если вы предложите мне изменить родине, я это сделаю.

— Вам жаль Германию? — Мне жаль немцев.

Полная смена караула. Надо же, у Курта были веснушки, а я этого не замечал.

Он отлично понимал, что был на грани провала.

Вот эта моя миссия, в чем она будет состоять конкретно? Ведь я не умею воровать документы и стрелять из—за угла.