Цитаты из фильма - Покровские ворота

Могу вам сообщить, что ваша тетя довершила ваше растление!

В этом есть известное изящество: Вы в ЗАГС, а Хоботов — в монастырь.

Кафе—бар — я догоню.

Ну, должен же я был занять чем—то девушку, пока вы натягивали брюки!

Когда я на почте служил ямщиком, был молод, имел я силёнку! Силёнку имел!

— Высокие… высссокие отношения!!! — Нормальные! Для духовных людей…

— Неблагодарный эпилептик!

Вот что, друзья мои, не пора ли прикрыть этот клуб! Костик! А вас к телефону!

Я продрог!

Я бы с Вашей фланелькой не очень привередничал!

Мне грустно, но Вы приняли допинг.

— Аркадий Варламович, почему Вы не смотрите фильм? Вы — служитель муз! — Я служу Мосэстраде!

Маргарита Павловна Хоботова, женщина весомых достоинств.

— У меня нормальная температура. — Тем лучше. В холодном состоянии операция пройдет безболезненно. Хотя, согласись, что твоё состояние от холодного далеко.

— Хоботов, как твой бок? — Побаливает! — Аппендикс! Докатался! — Ну причём здесь катание?!

— История, леденящая кровь!!! Под маской овцы таился лев!!! Я по—соседски зашел его проведать, Он увлек меня в чащу, Силой сорвал с меня одежды, Надел мой костюм и был таков…

— Вы — будущий муж? — Я не будущий, но потенциальный.

— Савва! И ты здесь! А где Лев Евгеньевич? — Катается! Ни стыда, ни совести! Женщинадома совсем извелась, а он катается!

Прости меня, я же не спрашиваю тебя, одна ли ты идешь сегодня в ЗАГС!

При всей твоей инфантильности для детсада ты слишком громоздок!

Оставьте меня! Я тоскую, как Блок…

Вы ещё спрашиваете, Света!

Это был какой—то гипноз. Непостижимо. Своими руками отдать счастье, надежду. Отказаться от обновления. И, как всегда, из—за боязни призраков.

— Чего они от него хотят? — Боятся за крайне хрупкую жизнь, ступил человек на скользкий путь… — Ну, на то и лед, чтоб скользить! — Вы правы, Света, поняли меня с полуслова!

— Разве Ваша жена за Вами не смотрит? — Жена… Видите ли, она занятой человек, у нее напряженная духовная жизнь. Да, а кроме того, мы расстались. — Она уехала? — Нет, она не то, чтоб уехала, а просто ушла.

— Резать к чертовой матери! Не дожидаясь перитонитов. Единственно прогрессивный взгляд. — Ты права, моя дорогая. С этим отростком пора кончать!

Чемпиён!

— Вот это финал: перЕквалифИцировАться? — Это очень яркий финал.

Спит родимый аквариум!

— Больные увидят. — Больные не выдадут. — Это правда — у больных большая взаимовыручка.

Это мой крест!!! И нести его мне!

Наяда исчезла!

— Хоботов, это упадничество! — Это жизнь!...

— Создайте какое—нибудь полотно! — Зачем ему полотно, что вы его сбиваете!

— Нет у меня никакого приступа! — Будет!

— Вы популярны! — Нет. Это витаминизация популярна, не я. Так много нервных больных! Совсем некому колоть!

— Ну как киношечка? — Бездарный фильм. — Тётя, искусство по—прежнему в большом долгу!

Однажды Ваш Костик Вас удивит!

— Если не ошибаюсь... Раиса? — Людмила. — Да, я так и думала...

— У Вас вид триумфатора! Кого Вы разбили под Аустерлицем? — Светлана была на моем концерте.

От тебя один дискомфорт!

Людочка, Вы слышали новость — Эмиль Золя угорел! Выключайте конфорки!

— Да. Познакомился я однажды с женщиной выдающейся красоты. — Для человека, который сегодня должен вступить в законный брак — неподходящие воспоминания. — Я без задней мысли. — Он начинает новую жизнь, дайте ему возможность вспомнить все лучшее.

— Ну вот тут она и завелась… Говорит: оставайтесь, Савва Игнатьич! — И ты?… — Ну я, конечно, по стойке смирно!

— Я полюбил! — Ты полюбил? Ты любить не способен, как все тайные эротоманы.

Боритесь за правамужчины и человека.

Артист обязан переодеваться!

Так вот это сокровище Вам не сдалось. Это мой крест! И нести его мне. А Вы еще встретите человека и поскладнее, и посвежее.

К трем вернемся — чтоб был дома!

Вы в своём Костике просто растворились!

Вам что, и Лермонтов не угодил? Или у вас другие любимые авторы?

На дне озера Титикака обнаружен весьма древний город. ВыЧЧЧеркиваю!

Живут не для радости, а для совести.

И говорит по радио товарищ Левитан: "В Москве погода ясная, а в Лондонетуман!"

Это у тебя в руках всё горит, а у него в руках всё работает!

Ты—то вот сам отдохнул под наркозом…

Нет ни в чем вам благодати, с счастием у вас разлад, и прекрасны вы некстати, и умны вы невпопад!

Бывают периоды, когда твой знакомый становится опознавательным знаком.

Тогда — в кусты! Сегодня каждый должен проявить себя!

— Здравствуйте, Света, так вот Вы какая! Вы знаете, пасынок вами просто бредит. — Какой он тебе пасынок, тоже мне, нашёл себе дурочку с переулочку. — Ну, меня зовут Константин. — На здоровье. — В переводе с античного «постоянный». — Поздравляю Вашу жену. — Я одинок, как Робинзон. — Ой, тем хуже для Вас. — Ну так не всем везёт.

В больнице я не лежал. Я был в санатории. Тоже не сахар. Особенно угнетают женщины: от 60 и выше. Начисто убивают тонус.

Какой черт занес вас на эти галеры?

Общество «Трудовые резервы», Светлана, мастер спорта, прекрасно плавает на спине.

Не знаю, Лёва, как это с самоотречением, а тонкости эта работа не требует. Она выполняется шпитцштихелем!

А всё супруга! Вот уж поистине злой гений. С утра до вечера кадит фимиам.

Савва Игнатьич, в магазин!

— Недавно повёл её на лекцию, она пошла по доброте душевной… — Добрая, говорите? — Безмерно. И восприимчивая!

— Ну, что там происходит? — Наши играют французскую жизнь… — Да, искусство в большом долгу!

— Хоботов, это мелко. — Пусть. — Короче, я прошу не опаздывать. — Я не могу дать тебе гарантий. — От тебя один дискомфорт!

— Банально, Хоботов!!! — Независимые умы никогда не боялись банальности!! — Ты—то тут при чем??!!!

На улице идет дождь, а у нас идет концерт. Осень, друзья мои, прекрасная московская осень, но барометр у всех советских людей показывает «ясно»!

— Меня зондировали. — И успешно?

— Поверьте, Вы слишком замахнулись. — Это мне свойственно.

Никак я не могу забыть Одну некрасовскую фразу: «Поэтом можешь ты не быть, Но гражданином быть обязан».

Хоботова нельзя не любить, прекрасное большое дитя.

Да... Зря мы доверили ему нести горячительное. Оно его возбуждает.

Савва, взгляни на этого павиана!

Женщину тоже можно понять. Девушек водишь, ей неприятно.

Вся Америка в страшном смятеньи: Эйзенхауэр болен войной, Но в публичном своём выступленьи Говорит, что за мир он стеной! Пой, ласточка, пой! Мир дышит весной Пусть поджигатель хрипит и вопит — Го—о—олубь летит!

Догнать Савранского — это утопия!

— Напишите комедию в стихах, как Грибоедов! — Он плохо кончил!

Попрошу без амикошонства!

Когда выходишь на эстраду Стремиться надо к одному Всем рассказать немедля надо Кто ты, зачем и почему За гуманизм и деломира Бесстрашно борется сатира Пусть в этот летний вечерок Звучит мой новый монолог.

Партия переходит в эндшпиль, и играть его, де­вушки, буду я!

— А над чем вы сейчас работаете? — Да так… ищем. — Боже, как это интересно. Отнимать у земли давно ушедшие забытые тайны!

— Ну, как устроились на новом месте? — О… Это, брат, сон. Хожу и жмурюсь. Такой, понимаешь, это простор. Такая воля. Гуляй — не хочу. Ну, есть, конечно, что подделать. Там полы, прочее… Я, как утром встал, сразу за дрЭль!

Ох и ловок ты, Савва, сверхъестественно!

Утром встал, сразу — за дрель!

— Светлана! Светлана! — Замолчите, бесстыдник!

Звякнуть ей что—ли на старости лет? А, пусть живёт безмятежно!

— Я лежал на столе, обнаженный и беззащитный, со мной могли сделать все, что угодно! — Ну зачем вы так? Чего не надо не сделают.

Исчезла! Видение, дымок, мираж!

Грядут перемены!

Хоботов, не галди!

Всю жизнь ограничивать себя! Бояться прохвостов и дураков! Жить в полноги, работать в полсилы! Не знать ни падений, ни взлетов! Для этого надо было родиться?!

И, всё—таки, поверьте историку: осчастливить против желания нельзя.

— Ты объясни, зачем тебе нужно, чтоб я у вас жил. Тебе—то что за радость? — Вот ведь… На всех языках говоришь, а по—русски не понимаешь. Живут не для радости, а для совести.

Ты полюбил? Ты любить не способен, как все тайные эротоманы. Ну повторяю, повторяю, если ты встретишь женщину, которая внушит мне доверие, и которой со спокойной совестью смогу поручить тебя — буду счастлива.

— Вы её зовёте Наядой, вы говорите: «Я тоскую, как Блок», — а это, простите, какой—то Херасков! — Костик, вот только не ругайся!

Вы её… Вы её… Вожделели!