Цитаты из фильма - Москва слезам не верит

— Не трусь, Тоня. Это еще неизвестно, кто кому смотрины устроит. — Какие смотрины... Просто, едем в гости...

— А он знает? — Нет... — Ну ты че ж не скажешь—то? — А про остальное как скажу? Совсем завралась, запуталась.

— Предлагаю дружить домами! — Согласен. Встречное предложение — дружить семьями. — Интересная мысль!

— Ну, через двадцать лет вообще все по—другому будет. — Не так—то уж это и много — двадцать лет. — Ну, через двадцать лет я уж старушкой буду. — Это вы теперь так думаете. Поверьте, в сорок лет вам будет казаться, что вот теперь только и начинается ваша жизнь. — В сорок? Да вы что?

— Ну что, как говорится, за знакомство? — Я уверена, оно перейдет в крепкую дружбу.

— Сейчас не те времена. — Времена всегда одинаковые! Прежде чем что—то получить, нужно заслужить, заработать!

— А если меня что—нибудь спросят? Я ляпну. — И ляпай. Но ляпай уверенно. Это называется точкой зрения.

Ждите меня здесь. В квартиру всех впускать, никого не выпускать. В случае сопротивления — открывать огонь.

— Вот ты, всегда правильную жизнь вел. Сохранился что ли? Вон они три волосинки в шесть рядов. — Сейчас модно носить лысину. — Ааа... А это что такое? — теребит за живот. — Это комок нервов!

— Только одно условие. Мы дочерипрофессора Тихомирова. Я старшая, ты младшая. Я учусь в медицинском, специализируюсь по психиатрии. Ты в своем химико—технологическом. — А это зачем? — Знаешь, насколько я разбираюсь в жизни, мужчины предпочитают женщин интеллигентных профессий.

— Ты не права, Катя! Человека выдают два обстоятельства: если он неправильно ставит ударения в словах, с этим у тебя все в порядке. И задает глупые вопросы. Так ты больше помалкивай. — А если меня что—нибудь что—нибудь спросят? Вот я ляпну. — И ляпай. Но ляпай уверенно. Тогда это называется точкой зрения. Вот я, грубовата, правда? — Да, это есть. — А у них это называется эксцентричностью. На том и стою.

— Хорошо... — Ничего хорошего. — Почему? — Гляжу я на них — такая тоска меня берет. Сами себе, дуры, хомут на шею надеваем. Все ж заранее известно! Сначала будут деньги копить на телевизор, потом на стиральную машину, потом холодильник купят. Все, как в Госплане, на двадцать лет вперед расписано.

Чтобы генеральшей стать, надо за лейтенантазамуж выходить.

— Куришь? И натощак... Я все отцу скажу.

— Сорока еще нет, а животы отрастили, мятые все какие—то, ботинки нечищенные... — Ботинки—то причем? — А терпеть не могу, когда у мужика нечищенная обувь.

— А потом, где ты этих артистов встретишь? Они ж на твоем хлебозаводе не работают. — Ты смотришь в самый корень. Главный вопрос — где найти. Но эта проблема разрешима...

— Она, конечно, была стерва. — Нет, она прекрасный женщина, вот сейчас вышла замуж, счастлива. — Значит, вы плохой человек? — Я? Да у меня практически нет недостатков.

— Пожалуйста, чем помочь, конкретно? — Да уйма, уйма проблем. Конкретно средств не хватает, мужчин не хватает! — Ну, с мужчинами мы вам вряд ли поможем.

— Категорический императив Канта гласит: поступай так, чтобы...

— Если у мужчин есть свои дела, они спокойно могут заняться ими. Думаю, что наша продукция больше заинтересует женщин.

— Из вас мог бы стать хороший руководитель! — А ты думаешь, все должны быть руководителями?

Георгий Иванович, он же Гога, он же Гоша, он же Юрий, он же Гора, он же Жора, здесь проживает?

Ну, ладно, ладно. Москва слезам не верит.

— Ну и стерва же ты, Людка! Ты забыла, сколько я тебе привозил? Я же тебя шмотками этими заваливал! — Да все, что ты привез, ты же и пропил! — Я заработал, я же и пропил, имею право!

— А этот, который пониже, со значком — кандидат технических наук. — Каких? — Ммм... технических!

— Слышь, девчёнки, может... — Давай—давай, топай, топай...

Всё казалось… не живу, а так… черновик пишу, еще успею набело.

— Эй, ребят. Вы что это, пятеро на одного что ли? Даже нехорошо как—то. — Когда пятеро одного бьют, даже не интеллигентно. — Знаешь, дядя, у меня в жизни принцип — женщин и стариков не бить. Но я ведь могу и отступить от принципов.

— Ох, Полин, у тебя все по правилам. А в жизни еще и лотерея есть. Вот я, всегда лотерейные билеты покупаю. — Выиграла? — А как же! Два раза по рублю...

Одиночество — это рождаемость падает, а алкоголизм растёт!

Нет, девочки, не хочу я начинать семью с обмана.

— Так значит, вы абсолютно счастливый человек? — Не вполне. Если бы мне сейчас удалось выпить стакан газировки, — пить ужасно хочется, — то я был бы абсолютно счастлив.

— Мне ничего не надо. Я вам обещаю, что никогда ни о чем вас просить не буду. — Но единственное, чем я могу вам помочь — это вот... — Спасибо, я хорошо зарабатываю. — Как угодно.

— Значит вы плохой человек? — Я?! Да у меня практически нет недостатков!

Полюбить — так королеву, проиграть — так миллион!

— Надо было, чтобы кто—нибудь другой ее встречал. — Почему? — Через три месяца Антонине здесь рожать, еще подумают, что у меня гарем.

— За ребенка выпить святое дело. Одну рюмочку. — Вот черти, надоело мне с вами бороться.

— Слушай, а почему ты не выходила замуж? — Тебя ждала...

— А какие—то приметы есть? Ну, шрам на лице? — Есть! У него шрам после аппендицита…

— Как долго я тебя искала... — 8 дней. — Как долго я тебя искала...

— Александра, а как тебя мама называет? — Марусей.

Не учите меня жить, лучше помогите материально!

А я оптимистка. Мне вот недавно сказали на кладбище хорошо знакомиться, с вдовцами.

— Все—таки несерьезный народ эти мужики. Посмотришь, вроде солидный человек, кандидат наук каких—то. Я ему черти что плету, такую лапшу на уши вешаю, а он ничего, слушает. Головой кивает, поддакивает.

Глухо, как в танке!

— Ну ниче—ниче, вот пусть сначала женится. Потом ему все сама расскажешь. — Правильно. Если любит — простит. — Нет, девочки. Не хочу я начинать семью с обмана. Противно...

— А в Сочи вы не отдыхали? — Ну, в Сочи, я думаю, хоть раз в жизни отдыхает каждый человек.

— А вы что читаете? — Книжку. — Интересно? — Очень.

— Потом рожаю ему ребенка, сижу дома, какая разница, где и когда ты работала? — Ну а когда он все узнает — поздно, ко мне привык, ребенка обожает, без меня жизни не представляет, еще и прощения просить будет. — За что? — Ну, к тому времени найдется за что.

— Да, это звонила я! И не исключено, что я буду не только звонить, но и писать в организации, где работаете вы и ваш сын. Зло должно быть и будет наказано! — А вы по—видимому, Людмила — специалист по психиатрии, которая временно работает на хлебозаводе?

— И на будущее, давайте договоримся. Меня не интересует, почему нет. Меня интересует, что вы сделали для того, чтобы было да. Договорились? — Строги, но справедливы.

Я, честно признаюсь, не всегда понимаю женскую логику: вроде бы мужик всем хорош, а женщина выбирает другого, какого—то замухрышку, и счастлива с ним.

— А вы давно на телевидении работаете? — Два года. — Наверное, ужасно интересно? — Очень. Вообще, вы знаете, со временем телевидение перевернет жизнь всего человечества. Ничего не будет. Ни кино, ни театра, ни книг, ни газет, одно сплошное телевидение. — Ну это вы что—то разгорячились. Театр, тут я согласен, действительно скоро отомрет, но книги, кино? — А вот вы вспомните мои слова через двадцать лет!

Ой, какая она симпатичная. Только вы с ней почему—то совсем не похожи.

— Вы Гурин? Сергей? — Все нормально. Нормально...

— Александра, а мама тебя как называет? — Маруся.

— Пожалуйста, конкретно чем помочь? — Да уйма, уйма проблем! Конкретно — средств не хватает, МУЖЧИН не хватает!

— Молодец ты, Катя! Мы своим ребятам тебя всегда в пример ставим. Всего, чего хотела в жизни, добилась. — Это верно. Только ты пока ребятам не рассказывай, что как раз тогда, когда всего добьёшься в жизни, больше всего волком завыть хочется...

— А вот там зелень надо посадить. Чтобы с грядки прямо на стол. — Правильно предлагаешь.

— Какой пикник, ты что, с ума сошла, сегодня же воскресенье. Я хочу отоспаться. — Отоспитесь на природе. Теряем время.

— Горько!!! — Коль, ну подожди!

— И давно это так тебя на солененькое потянуло? — Не очень. — Ммм...

Иногда такую глупость услышишь, а оказывается – точка зрения.

— А я вот в научный зал Ленинской библиотеки пропуск достала. — Зачем? — Представляешь, какой там контингент? Академики, докторы, философы. — Ну и что, будешь смотреть, как они читают? — Много ты понимаешь. Там еще курилка есть...

— Кать, ты прости меня, а? Что я, дура, тебя с толку сбила. Теперь мы все в порядке, а ты... — Перестань, я сама во всем виновата, сама и отвечать буду. — Ну нет уж, отвечать будут те, кому положено!

— Ну товарищи, я предлагаю выпить за великого хоккеиста Гурина! — Ну—ну, одну—то рюмочку за себя можно.

— Уж очень я какой—то идеальный получился. — Ничего, жизнь это поправит.

— Какой парень был замечательный. — Вот оттого, что такой замечательный был, вот таким теперь и стал. Очень многие хотели с ним на брудершафт выпить. А он все боялся, что обидит, если откажется. Ну вот, теперь зато никто не обижается, все дружки в порядке, он один только в дураках остался.

— Теперь эти мальчишки будут думать, что прав тот, кто сильнее. — Теперь эти мальчишки будут знать, что против силы может найтись и другая сила.

— Отчего это у генералов жёны всегда такие? Вот из меня бы генеральша получилась очень даже ничего! — Чтоб генеральшей стать, надо за лейтенантазамуж выходить, да помотаться с ним по гарнизонам лет 20. По тайге всякой, по пустыне.

— А вы что с мамой вместе работаете? — Нет, работаем мы в разных местах, но жить, я надеюсь, будем вместе.

— Вы чрезвычайно понравились нашему руководству. Вот, говорят, есть настоящий тип современного руководителя.

— Гоша, а сколько Вы получаете? — Да уж как—нибудь побольше твоей матери.

— А сегодня что же? — А это так, показательные выступления. Правда, ну вы же про меня ничего не знали. А теперь вам так квалифицированно, красиво все объяснили. — Гоша, вы мне нравитесь. А как же все эти академики, доктора?

— Свиридова, успокой ты мою нервную систему! Ну скажи, когда ты наконец заплатишь? Ну что мне, на колени перед тобой ставать? Мне ж ведомость сдавать!

— Ну и побрякушка ты. — Не учи меня жить, лучше помоги материально!

— Но дальше всех, я думаю, Роберт пойдет. Рождественский. Не слышали? Есть в нем какая—то сила, дух бунтарский. — Да, бунтарей сейчас развелось. Хлебом их не корми, дай только старшее поколение покритиковать.

— Ну!.. Сказал, что доставлю, и доставил. — Это спорный вопрос, кто кого доставил.

— Он не придет. Он больше никогда не придет.

— Кстати, Саша, познакомься. — Да мы знакомы с Родион Петровичем. — Нет, ты еще раз познакомься. Это твой отец. — Как отец? Он же погиб. — Да нет, как видишь — жив, здоров и даже довольно упитан.

Господи, я столько раз представляла себе эту нашу с тобой встречу. Столько слов всяких придумывала. А встретились — и сказать нечего. По началу я еще очень сильно тебя любила, думала, что это мать тебя сбила с толку. Потом я тебя до смерти ненавидела. Потом мне ужасно хотелось чтобы ты узнал о моих успехах и понял, как ты ошибся… А сейчас… Сейчас я думаю, если бы я не обожглась тогда так сильно, ничего бы из меня не получилось. Я думаю хорошо, что ты на мне не женился.

— Ну, а мы—то им зачем? У них свои женщины есть. — А мы не хуже ихних.

— Ну боюсь тогда, что огорчу вас. Мама придерживается того принципа, что любовь любовью, а человека нужно узнать. А для этого нужно время. — Совершенно права. Выйти замуж после двух дней знакомства — просто верх легкомыслия. Надо всё хорошенько обдумать. Дней пять.

— А что вообще в мире делается? — Стабильности нет. Террористы опять захватили самолет.

У тебя каждое утро эти «крайние обстоятельства». Похмельный синдром называется!

— О! Сережа, я смотрю, у вас рюмка совсем нетронута. Так нечестно! — Нельзя мне. — Больны? — Ну, почему больны? Тренер не одобряет, спортивный режим.

— Никогда не делайте больше этого, Сережа. — Почему? — Вы знаменитость, вы привыкли, что вам девушки сами на шею вешаются. А я не такая! — Ну при чем тут знаменитость! Тренер мне тоже все время знаменитость, знаменитость... А я, если хочешь знать, за все жизнь только с одной девчонкой и дружил! — А... Вот видишь... — Люсь, это еще в школе было. Люсь... Люсь... — Не надо, Сережа... Ну вам же все равно, кого обнимать! Для меня же это очень серьёзно! — Для меня тоже.

— Когда вернешься? — Не знаю, по—видимому поздно. — Тогда я приглашу девочек? — И мальчиков тоже!

— Гога, вы поступили, как настоящий мужчина. — Перестань, я поступил как нормальный мужчина. Защищать и принимать решения — это мужская обязанность, это нормально. Ты же не станешь хвалить женщину за то, что она стирает или готовит обед. — А вы знаете, я совсем не умею готовитьобед. — Ладно, научу.

— Как его фамилия? — Не знаю!!! — Хорошие дела...

Одиночество! Люди измучены одиночеством. Некуда пойти. На танцплощадку поздно, да и таких площадок почти не стало, все больше дискотеки, а там четырнадцатилетние мальчики и девочки. Где можно познакомиться друг с другом? На работе. Но есть чисто женские коллективы: фабрики, школы, поликлиники…

— Ты один, без мамы? — Мама умерла восемь лет назад. — Прости.

— Ты пойми, главное, мы в Москве живем! А Москва — это большая лотерея. Здесь можно сразу все выиграть. Здесь живут дипломаты, художники, внешторговцы, артисты, поэты. И практически все они — мужчины, понимаешь? — Нет... — А мы — женщины. — А... Ну а мы то им зачем нужны? У них свои женщины есть.

— А где Тоня? — С утра укатила с Николаем на дачу. — Ууу... Ну, все! Засосало мещанское болото!

Хеллоу! Общежитие слушает!

Мой давний знакомый. Настолько давний, что, встретив, не узнал.

Все в Москву лезут, будто она резиновая.

— Не—не—не, шашлык женских рук не терпит. Вон идите туда, ваши места в зрительном зале.

— Так значит, вы предпочитаете выращивать капусту? — Нет, я предпочитаю делать в своей жизни то, что я люблю, а не то, что модно, престижно или положено. Люблю свою работу, потому что когда я туда прихожу, там начинает крутиться то, что без меня не крутилось. Люблю своих друзей, потому что несмотря на то, что мы знакомы тысячу лет, мы все равно всегда новые и интересны друг другу. Люблю твою мать, потому что... потому что люблю!

Сделать прививку – значит внести себе вместе с вакциной немного чумы.