Цитаты из фильма - Любовь и голуби

Может мы тоже пойдём с тобой — состругаем себе снегурочку—то…

— Кака любовь? — Така любовь!

А как хвост тебе в городе прижало, дак куда ж ты, мила моя, побежала?! К маме!

— Он у вагона стоял... — Ну, кто стоял—то? Кто стоял? Василий?!

— Бог—то не тимошка, видит немножко.

— Иди Людка, неси сберкнижку..! — Где? — Тама! — Аааа! — Ага…

— Конечно, где ж ему быть—то, как не здесь? — Дак, Надюх, я только пару кружечек—то, вкус—то не забыть, ага.

— Дак не я, ты клала. — Прям чем так и убила б паразита!

— Ой, ты чё сделала—то? — Погладила. — Да, кто ж его теперь завяжет—то? — Ой. — Ну всё! Съездил на курорт! всё! Распаковывай чемоданы, Людка!

— Василий, это вы чем руки—то моете?.. Паразит!

А у нас текучка, така страшная у нас текучка…

Хлебушек — это вообще отрава.

— Как это место называется? — Курорторганов движения.

Извините, что помешал вам деньги прятать.

— Лёнь, баба Шура—то померла! — Нормально…

— Мой папа очень хотел мальчика, а родилась девочка. — Как назвали—то? — Кого? — Девчушку—то?? — Раиса Захаровна! — Не понял... — Ну, мой папа хотел мальчика, а родилась девочка — Я! — Аааа...

Вот как у джигитов этот вопрос поставлен. Когда они разговаривают — она в комнату не войдет. Потому — горняки! То—есть, эти — люди с гор.

Восемьдесят лет со дня рождения… Ух ты, а ей уж восемьдесят?!

— Вот, сынок, когда я служил, старшина веревочку натянет, как задницей задел — наряд вне очереди. — А когда я служил, у нас проволочку колючую натягивали. Немцы. А к ней мины. Наверх вне очереди…

Да какая судьба? По пьянке закрутилось и не выберешься.

Я не очень пьяная, Василий?

Ну, ну, пойди еще, раззвони по всему поселку! Трепло!

Иду из мага́зина, вся трясуся.

Мамка твоя плохая тута — дома, а папка твой хороший — вона, другу мамку себе заимел!

— Отпустите меня, Раиса Захаровна. — Не убивайте меня, Василий. Я знаю, мы с вами из разных социальных пластов. Но ведь нас судьба свела. — Да кака судьба? По пьянке закрутилось — и не выберешься.

— Сань, может мы тоже пойдём с тобой — состругаем себе снегурочку, во жизнь—то...

— Людк, а Людк! Ты деньги брала, а? — О, хватилась Надюха—то. А денежки—то бабай унес.

— Как яму не стыдно, поросёнку!?.. Кобель!.. Вот ведь какой кобель батя ваш! — Чего реветь—то? — Ой, чё делать не знаю! Ой, горе—то како! Лёшк, поросятам дал!?.. — Дал.

Ёшкин кот!

Помру — Ваську на поминки позову, а тебя, оглоедку, не пушщу!

— Ах ты, с*чка ты крашена! — Почему же крашеная, это мой натуральный цвет!

— Режь меня — не понимаю. Я со своей кикиморой воюю, партизаню, ты ходишь — виноватишься. Че она у тебя рыпается? — Дак из—за голубей все. Да она уже не сердится, ага. — Шибанешь разок — все, как шелковая станет. Что характерно — обнаглели.

— Все, хватит, запартизанились мы тут с тобой. Надо выходить из этого, как его, подполья—то.

— Всё, всё. Теперь так и останется... — Че останется? — Косоглазие. — Так он живой? — Ты чё каркаешь, дура? Конечно живой! А глаз как это... один туда, один сюда. А вы че подумали?!!

— Ну скажи ты ей! — А че сказать—то, сынок? — Чтоб не ревела... — Надюх! Не реви!

Девушки, уймите вашу мать!

— Я извиняюсь, вы тоже на курорторганов движения после травмы? — Боже сохрани. Мне этот климат посоветовала моя экстрасенс. — «Экстра»—кто? — Сенс! Она будущее провидит.

Страшную весть принес я в твой дом, Надежда! Зови детей!

— Слышь, сынок, ты там смотри, чтоб ни одна холера—то на нашу землю... — Брось, брось, Василий, никто на нас не кинется. Не паникуй.

— Раиса Захаровна, а баба—то эта жива? — О, еще как жива! Прекрасно себя чувствует. Правда, не узнает никого. Память почему—то отшибло. Но важен не результат, а процесс.

Только глаз, как это… один сюда, один — туда!

Как яму не стыдно поросёнку!? Кобель! Вот ведь какой кобель батя ваш! Ой, чё делать не знаю! Ой, горе—то како! Лёньк, поросятам дал!?

— Вообще—то, знаете, у нас текучки нет. — А у нас текучка. Ох, кака страшна у нас текучка.

— О! Уж закусывают. Ну как же. Я говорю, закусывают уже?! — О! Саня пришла.

Ты ли, чё ли?

Хрясь! И всё, что болело — в мусорное ведро.

Когда Ленька топор подхватил, я манёхо не родила.

— Вон носки, рубахи стирать не умею. — Но, но ты уже научился! — Матерюсь. — А мне нравится, это пикантно. Я привыкла. Хочешь, ЁШКИН КОТ, я тоже буду?

— Ну, скажи ты ей!.. — Что сказать—то, сынок? — Чтоб не ревела… — Надюха! Не реви!

Кикимор я не понимаю! Убери её, Надежда!