Фридрих Ницше - цитаты и высказывания

Кто беден любовью, тот скупится даже своей вежливостью.

Нет ни дьявола, ни ада. Душа умирает раньше тела: боятся теперь нечего более!

Люди не стыдятся думать что—нибудь грязное, но стыдятся, когда предполагают, что им приписывают эти грязные мысли.

Кто собой доволен, тот застрахован от простуды. Разве простудилась хоть раз в жизниженщина, которая знала, что она хорошо одета? Даже в том случае, когда она была полуодета.

Каждый серьезный труд оказывает на нас моральное воздействие. Усилие, предпринимаемое нами для того, чтобы сосредоточить свое внимание на заданной теме, можно сравнить с камнем, брошенным в нашу внутренную жизнь: превый круг не велик, зато последующие все расширяются и их становится все больше и больше…

Наш долг — это право, которое другие имеют на нас.

Дружба между мужчиной и женщиной возможна... при определённой доле физического отвращения.

Редко ошибешься, если исключительные поступки будешь объяснять тщеславием, посредственные — привычкой и мелкие — страхом.

Человек — это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, — канат над пропастью. В человеке ценно то, что он мост, а не цель.

Бог дал нам музыку, чтобы мы прежде всего влеклись ввысь.

Необходимо мужество, чтобы вступать в область запретного.

Убожество в любви охотно маскируется отсутствием достойного любви.

Искать себе работы ради заработка — в этом нынче сходны между собой все люди цивилизованных стран; всем им работа предстает как средство, а не сама цель, оттого они обнаруживают столь мало разборчивости в выборе работы, допустив, что она сулит им малый барыш.

Потому уклоняюсь я теперь от счастья моего и предаю себя всем несчастьям — чтобы испытать и познать себя в последний раз.

Эгоизм — это основная черта благородной души.

Человеческие истины — это неопровержимые человеческие заблуждения.

Когда можно добиться от людей, чтобы они публично высказались в пользу чего—либо, этим в большинстве случаев уже достигается то, что они и внутренне разделяют это убеждение; они хотят впредь, чтобы их считали последовательными.

Гениальные умы мыслят в одном направлении.

Сотворить идеал — это значит переделать своего дьявола в своего Бога. А для этого надобно прежде всего сотворить своего дьявола.

Кто хотел бы казаться толпе глубоким, заботится о темноте. Ибо толпа считает глубоким все то, чему она не может видеть дна.

На вершинах теплее, чем думают жители низин, особенно зимой.

Женщина лучше мужчины понимает детей, но мужчина больше ребенок, чем женщина.

Человечество является скорее средством, а не целью. Человечество является просто подопытным материалом.

Всегда замечал я, что супруги, составляющие плохую пару, самые мстительные: они готовы мстить всему миру за то, что уже не могут расстаться.

Любовь — это факел, который должен светить вам на высших путях.

Государства — самые холодные из чудовищ.

Пред ликом скуки даже боги слагают знамена.

Вовсе нелегко отыскать книгу, которая научила нас столь же многому, как книга, написанная нами самими.

Всяким маленькимсчастьем надлежит пользоваться, как больной постелью: для выздоровления — и никак иначе.

Две вещи хочет настоящий мужчина: опасности и игры.

Без музыкижизнь была бы ошибкой.

То, что не убивает нас (меня), делает нас (меня) сильнее.

Любите, пожалуй, своего ближнего как самого себя. Но прежде всего будьте такими, которые любят самих себя.

Существует товарищество; пусть будет и дружба!

Мужественными, безмятежными, насмешливыми и яростными – такими хочет видеть нас мудрость. Мудрость это женщина, и она любит только воинов.

Тот, кто ответил себе на вопрос: "Зачем жить?" — сможет вытерпеть почти любойответ на вопрос: "Как жить?"

Никто не говорит более страстно о своем нраве, чем тот, кто в глубине души сомневается в нем.

В одиночестве ты сам пожираешь себя, на людях — тебя пожирают многие: теперь — выбирай!

То, что внушает уважение к женщине, а довольно часто и страх, — это ее натура, которая натуральнее мужской, ее истинно хищническая, коварная грация, когти тигрицы под перчаткой, простота и естественность в эгоизме, не поддающаяся воспитанию внутренняя дикость в вожделениях и добродетелях.

Каждый поступок продолжает созидать нас самих, он ткет наше пестрое одеяние. Каждый поступок свободен, но одеяние необходимо. Наше переживание — вот наше одеяние.

Жить — это сжигать себя и все—таки не сгореть.

Ревность — остроумнейшая страсть и, тем не менее, всё ещё величайшая глупость.

Нравственности предшествует принуждение, позднее она становится обычаем, еще позднее — свободным повиновением, и, наконец, почти инстинктом.