Цитаты из фильма - О чём говорят мужчины

— Когда в Москве облавы на грузин были, меня менты остановили, а я им говорю: «Давайте я вам спою, и вы сами меня отпустите, потому что поймете, что грузин не может так петь.» — Отпустили? — Ага, за 300 долларов. Даже песню не послушали.

Энди Уорхол, чо й ты вьешься Над моею головой? Ты добычи не добъё—ёшься. Энди Уорхол, я не твой. (на мотив «Черный ворон»)

— Че она его мучает? Она что, не понимает, что он рано или поздно просто уйдет и все? — Мне кажется, он ее давит. Ему нужно быть главным, он это любит. Он ее опускает. — Вы не понимаете, он так живет. Он ее провоцирует, потом скандал…потом они мирятся, и какое—то время ему хорошо. — Почему ты так считаешь? — Потому что у него с Яной ровно то же самое. Ему просто по—другому скушно.

— Как же я задолбался? — Простите? — Задолбался!!! Огромное спасибо, было конструктивно, до понедельника. — Александр Сергеевич! Александр Сергеевич! — Да, до вторника. — Задолбался он… Я тоже задолбался, но я же сижу!

— Да Вера в телефон залезла. — И что она там нашла? — Да в том то и дело что ничего. Все что она могла там найти, я давно уже стер.

Это потому что в искусстве нет объективных критериев. Вот в спорте все объективно — пробежал быстрее всех стометровку — все — ты молодец, победитель, чемпион!.. и никого не интересует стиль твоего бега, хоть задом наперед. «Как—то он не концептуально пробежал..» — да пошел ты в жопу, ты сам так пробеги «нет, нет, что же он хотел сказать этими своими 9.5 секундами» — что ты хрен так пробежишь — только и всего.

— Почему Киев — мать городов русских? Не, ну русских ладно, понятно, но почему Киев — мать? Он же отец… — А я скажу тебе. Это потому, что Москва — порт пяти морей.

— Так подожди, это получается — опять врать? — Слав, ну да! А ты что, считаешь, что всегда нужно говорить правду? — Нет, ну в детстве как—то учили, что правду... — А немцы тебя спрашивают: «Где ваши танки?» Нужно им отвечать или не нужно? Или учить детей: говорите правду всем, кроме немцев. — Или встретил ты одноклассницу, которую не видел 20 лет, и она тебе так кокетливо: «Ну, как я выгляжу?» А ты ей правду: херово! Растолстела, постарела, морщинки вокруг глаз, да и дура еще, такие вопросы задаешь. Ты себя в зеркало вообще видела? — Да, и чему учить детей? Говорите правду всем, кроме немцев и постаревших одноклассниц!

Заметил, что у неё сапоги сапоги стоптаны с одной стороны больше и думаешь про себя — Косолапит. Потом думаешь, ну и ладно, у тебя тоже так, но это слово — косолапит... А так она мечта...

Почему можно изменить только жене или мужу? Почему нельзя изменить детям? Прикинь, тебя видели выходящим из Макдональдса с чужим ребенком…

Интересно, как бы я смог понять, что это высокое искусство, если бы ты меня об этом не предупредил?

Раньше всё было понятно. Сделал уроки — молодец, перевёл бабушку через дорогу — умница, мячиком разбил стекло — плохой. А сейчас — сделал одной женщине хорошо, а другой от этого — плохо. А ты вообще всё делал для третьей. А ей — всё равно!

— У вас же через час встреча. — Какая встреча? — Ну, с «FaceToFace». Вы просили напомнить. — А почему вы напоминаете за час до встречи? Вчера нельзя это было сделать? — Я вчера Вам напоминала. — А почему тогда я не…? А—а...

— Ну, ты сравнил! Ту «Фанту» и эту!

Так, получается, что у Шекспира хеппи—энд. Нет повести СЧАСТЛИВЕЕ на свете...

Фильм, спектакль всегда можно остановить в какой—то хороший момент. А жизнь? Вот бы был у неё всегда счастливый конец. Не «умер», потому что «умер» — это плохой конец. Вот например, идешь ты по набережной, прекрасный день… и вдруг, за горизонтом начинают медленно подниматься титры. Ты говоришь: «Это что? Это что, всё? Подожди, подожди секундочку, а кто меня играл? Че, хорошо играл? Ну, я надеюсь, вам всё понравилось, потому что ну закончилось—то все замечательно…». Вот бы так бы.

— Я был в Нью—Йорке в музее Гуггенхайма… — И я тоже. — Пятый этаж — «Современное искусство». Захожу… Смотрю, висит картина — «Желтый параллелепипед». Подпись: «Желтый параллелепипед». Я думаю, ну, вообще—то сто лет назад, Малевич что—то в этом роде уже нарисовал, тема закрыта. Ладно, иду дальше. Два треугольника красный и синий. Подпись: «Два треугольника — красный и синий». А я—то думаю, что это? А это, оказывается, два треугольника. Иду дальше, смотрю — куча мусора, обнесена веревочкой, и подпись: — «Куча мусора». — Вот, Камиль стал уже разбираться в современном искусстве. Дальше я легко угадывал названия. Ну, иду дальше, смотрю…туалет... ровно такая же веревочка и подпись: «Туалет не работает». Я стал думать, это туалет не работает, или это произведение искусства под названием «Туалет не работает»? — Так… и что оказалось? — Не знаю. А я подумал, туда же все равно писать нельзя, потому что… либо туалет не работает — закрыто, нельзя, либо, ты нассышь в произведение искусства…прямо художнику в душу. И пошел искать произведение искусства под названием «Туалет работает».

— А еще мне в детстве казалось, что все старше меня. Ну, то есть так оно в общем и было. Поэтому последняя конфета — кому? — мне. Все, все конфеты мне. И я, очевидно, привык. Поэтому сейчас самая красивая девушка должна быть моей. — А если она не твоя, то придет папа, отнимет ее у плохого мальчика и отдаст тебе. Или, знаешь, купит такую же. — Привезет лучше. Из Прибалтики.

Спрашивает тебя немец, ну, туристынемецкие подходят на улице и спрашивают: «Херр прохожий, как нам, пройти на Тверская—штрассе?» А ты их отправляешь в Ясенево. И они идут, немцы, «свиньей» конечно они идут. И проваливаются на Патриарших под лед. И тонут под тяжестью собственных доспехов…

— «Ну всё, до вечера, чмоки!» — ну какие, на хер, чмоки? Хочешь поцеловать — поцелуй!

— А с утра ты заказываешь себе чай в постель… — Ни фига он не сможет заказать… — Почему? — Потому, что он языка не знает! Он позвонит и скажет: «Чай в постель», а его никто не поймет, потому что как надо, Леша? — Чай в постиль. — Вот! А я знаю, чай в постиль.

— А вот самое ужасное, когда ещё вчера у вас всё было прекрасно, а вот сегодня от неё приходит СМС—ка: «Извини, мы больше не можем быть вместе. Пожалуйста, не звони и не пиши. Я желаю тебе счастья». А ты не понимаешь почему. То есть, мало того, что тебя бросили, дополнительный кошмар в том, что ты не понимаешь, ну почему так, почему?! Естественно, начинаешь звонить ей, писать, а дальше всё, как ты сказал, вот именно так. Но я в какой—то момент нашёл точный ответ на вопрос «Почему?» Знаете какой? — «Потому что». С моей точки зрения, это стопроцентно точный ответ на вопрос «Почему?». ПОТОМУ ЧТО! — Да у женщин многое этим объясняется. — Да всё... — Вот поэтому Саша и не женится.

— А Ромео, тоже в растерянности, он же ее до свадьбы раза два видел. А тут смотрит, у нее щиколотки толстые, и пальцы на ногах короткие и кривые. И он понимает... поторопился. А всё!

— Короче, ладно, я ничего не рассказываю, вот слушайте. Три дня назад написала Вера и Яна. Вот просто послушайте: Яна: «Родной мой, я так по тебе соскучилась. Хочу видеть твои глаза!» Вера: «Рис, гречка, морковь, помидоры, капуста кончилась». Яна: «Я скучаю по тебе, даже когда ты со мной. В жизни так мало моментов, когда мы вместе...» Вера: «Шампунь Виши от выпадения и бальзам красного цвета Дэо Клоран, не крем, а шарик». «Ты мой самый, самый любимый». «Салфетки, бумажные полотенца, туалетная бумага 4 штуки. Ты когда будешь?» Яна: «Приснись мне ночью, только обязательно...» Вера: «Из магазина набери, наверняка что—то вспомню!» ...А?!! — Да, эта штука будет пострашнее «Фауста» Гёте. — Ну ты же понимаешь, что если ты сейчас уйдёшь к Яне, то она через полгода тоже начнёт писать тебе про салфетки?!

Объявление. «Поможем разхопхрацца вашем нутхренем мире». Фашисты.

— Чума возьми семейства ваши оба! Я из—за вас стал кормом… — ...для собак! Новый «Тедигри»! — Теперь со вкусом Ромео!

— Ты убегаешь, пап? — Ев, да. Только маме ничего не говори. Пока! — Мама, папа сбежал!

Она тебя несправедливо обидела — ты справедливо обиделся и уехал. Нормально!

Раньше мне родители что—то запрещали, сейчас — жена. Когда я уже повзрослею?

— А вот этот вопрос: зачем? — В смысле? — Ну, когда я ей говорю: «Поехали ко мне». А она мне: «Зачем?» — Ага, и что? — Вот объясни мне, что я ей должен отвечать? Ведь у меня дома не боулинг, не кинотеатр. Что я ей должен сказать: поехали ко мне, один или два раза займемся любовью, мне точно будет хорошо, тебе — может быть, а дальше ты, конечно, можешь остаться, но лучше, чтобы ты уехала. Ведь если я так скажу, она же точно не поедет. Хотя прекрасно понимает, что мы именно для этого и едем. И я говорю: «Поехали ко мне, у меня дома прекрасная коллекция лютневой музыки 16—ого века». И вот этот ответ ее полностью устраивает.

Хорошо, но невозможно.

— Не переживай, тебе же хочется разобраться. Нормально значит все. Потому что кризис — это когда ничего не хочется. И тогда ты начинаешь хотеть чего—то хотеть. — Это ладно. Вот когда тебе не хочется хотеть чего—то хотеть — вот это кризис. — Это не кризис, это ПИ*ДЕЕЕЕЦ!

— Слушайте, а вот почему можно изменить только жене или мужу? Почему нельзя изменить, к примеру, детям? — То есть? — Ну, представь, тебя видели выходящим из Макдональдса с чужим ребенком, а? — Или нашел у тебя ребенок в кармане чек от конструктора «Лего». А ты ему «Лего» не покупал… — Или купил незнакомому ребенку на улице.. мороженое. Ничего серьезного, душевный порыв. А твои дети это заметили. — Да, и твой ребенок тебя спрашивает еще так: «Так, папка! Ты его знаешь, а?» — А ты такой: «Да нет, просто купил мороженное, честно…" — «Да? И в который это раз ты ему просто купил мороженое, а?» — «Да что тут такого? Пошел нахер, мальчик! Я ж тебе говорю, я… я первый раз его вижу, посмотри на него! Пошел нахер, мальчик!!!» — «Еще лучше! Первый раз видит человека, и сразу ему мороженое! Я, между прочим, мороженого годами не вижу!» — Да… И все; и на утро — шкафы пустые, игрушек нет, и записка: «Прощай. Из детского сада нас заберет мама! Буу…»

— А вот вопрос — почему кинологи занимаются не кино, а собаками вот тут неизвестно. — Допустим, что это тоже потому что, Москва — порт пяти морей.

— Блин, не понимаю: к чему эти прятки? Врешь. Потом нужно помнить что соврал, кому соврал, когда соврал. Почему нельзя договориться? — А ты за правду? — Да. — А. То есть женишься, и сразу начнешь правду говорить жене? — Леш, да! — А лучше так: соберешь всех баб, которые были до нее, а главное — во время и познакомишь их с женой. — Да!

— Вот поэтому я и не женюсь!

Мечты вообще не сбываются, в лучшем случае ты просто достигаешь цели.

— Знаете, что я скажу— не нужно пытаться осуществить мечту, пусть так и остается мечтой. — Почему? — Потому что мы как мечтали: что выезжаем утром, едем с ветерком по пустой дороге, ужинаем в Киеве над Днепром… — Я же уже извинился! — Саш, ну, ты козел и урод, а что это меняет? Я говорю — невозможно осуществить мечту.

И вот совершил он подвиг ради нее. Но когда это было? И один раз. А чешет он всё время...

— Ясно! Но вот знайте, что я еду обедать с нищими духом людьми!!! — Хорошо! — Вооот такусенькими!!! Карлики! Пигмеи!! Скоты!!! Вот так! — Согласен! Всё, садись. — А Лёша хорошо устроился, да? И пожрёт, и будет выглядеть высокодуховным человеком!

— Я в смсках давно уже имя не пишу. — Это правильно. Можно рассылку делать.

С какого—то времени появился вопрос «Зачем?» Вот раньше тебе говорили: «Слушай, я с двумя девушками познакомился, у них квартира свободна в Отрадном, посидим, выпьем! Поехали!» Ты сразу ехал. Если бы тебя спросили «А зачем?», ты бы сказал: «Как зачем? Ты чё, дурак? Две девушки, отдельная квартира! Посидим, выпьем, ну?!» А сейчас… тебе говорят «поехали», а ты думаешь: «Две какие—то девушки… левые. Квартира у них в ОТ—РАД—НОМ! Это ж ехать туда, пить с ними… потом то ли оставаться, то ли домой… завтра на работу. Зачем?!»