Цитата из фильма - Девчата

— Тосенька! Дай—ка щец добавочки. — Какие добавочки? Чего вы меня утешаете?

— Интересно, сколько человек может прожить без горячего? — Год и три месяца. — А потом? — А потом — все.

— Ключик подбираешь? — А это не твоя забота, поспорили и ладно.

Ух, эти Анфиски! Ой, мамаВера, так хочется быть красивой. Я бы тогда за всех обманутых девчат отомстила. Вот иду я по улице, а все встречные ребята столбенеют. А те, кто послабее, падают—падают—падают и сами штабелями укладываются.

— Эх ты — вареники с картошкой.

— А, по—моему, он сам влюбился в нее. Вот честное слово, девчат, я сама сначала думала, а он влюбился.

— Да был тут один, облезлый, а как звать не знаю.

— Некоторые даже не подозревают, что можно сделать из одного кубометра леса. Ну, вот ты приехала на лесоразработки, знаешь? — Знаю! Дрова! Шпалы для рейс! — Вот насчёт картошки ты всё хорошо понимаешь! Из одного кубометра леса можно сделать 200 кг бумаги, 170 пар резиновых галош. Или, например, 2 шины для автомобиля или 180 кг шерсти. Вот твои варежки. Думаешь, они из шерсти, да? — Да... — Нет, ёлка. Или вот мой шарф. — Тоже из ёлки? — Нет, сосна. Замёрзли ручонки—то? И вообще... Лес... он всё человечество обогревает. — Ох, и личность ты! Наплёл про лес!

Разве можно спорить вот так, на живого человека?

— Тось, ну хочешь, испытай меня, если не веришь! — Что ты трактор, чтобы тебя испытывать?

Картошка жареная, отварная, пюре. Дальше: картофель—фри, картофель—пай. — Это еще что такое? — А это такими стружечками, жарится в кастрюле в кипящем масле. — Ну, так бы и говорила, а то — пай! Ну и все! — Нет не все! Пожалуйста: картофельные пирожки с мясом, с грибами, с капустой и так далее. Картофельные оладьи, соус грибной, соус томатный, соус сметанный и так далее. Картофельный рулет, запеканка, картофель тушеный с черносливом, картофель тушеный с лавровым листом и с перцем, картофель молодой отварной с укропом. Шаники!..

А этих пока в архив.

— Какая ж это любовь? В посёлке про нас невесть что болтают, а я тебя ещё ни разу не поцеловал.

Батюшки! Уже и днём сидят. Зря сидите! Жилплощади в этом году не предвидится!

Кому чего в городе купить? принимаю заказы до одной тонны.

Это у кого еще шуры—муры? Никто его не просил помогать, нужен он тут больно. Сам навязался!

— Хоть бы фонарь повесили, черт их дери. — Обязательно.

Техника! Тут соображать надо! Это тебе не картошку варить!

— Ты что тут делаешь? — Чай пью.

Это кто же тебя научил по чужим тумбочкам лазить?

Дай—ка я его зелёным обведу, чтобы не задавался!

Сидим! Прямо как взрослые!

— Э, нет, ребятки, что одеколон... Один дух и только. И шоколад тоже съест и забудет, одна изжога останется. Ты вот что, ты ей, Илюш, подари часы. Полезная вещь и механизм!

Я бы на месте правительства всем, кто заочно учится, ордена бы выдавала.

— Всю жизнь о такой соседке мечтала.

Хоть тубареточку, а поставить: так—то оно верней будет. А то вселится какой—нибудь проныра, поди потом высели.

Пусти, а то закричу! А—а!..

— Ты раньше, где работала? — Нет еще.

Ходят тут всякие, а потом у меня ложки пропадают!

— А у тебя—то как? — Ненавижу. — Ты ж говорила, что полюбила. — Полюбила, с тех пор еще больше ненавижу.

Я вот всё думала, как это носыцеловаться не мешают? А теперь вижу – не мешают.

Едут тут всякие! Ни профессии, ни подушек — одна морока с вами.

— Вроде бы некоторые и по любвизамуж вышли, а теперь письмами от любимогомужа печки топят.

Я шляпу—то никогда не носил... Это так вот купил. Для солидности.

— С тумбочками у нас хорошо, а вот по части подушек бедствуем. — Что же, мне на тумбочке спать?

— Профессия у меня есть. — Разберемся.

А вы и есть то новое начальство, которого все так боятся, да? — Ну... уж... не такой я страшный...

Гордость надо иметь, гордость.

Ох и агрессор ты, Илюшка!

Я вот раньше думала, как это люди целуются? Им же ведь носы должны мешать, а теперь вижу не мешают.

— Да... Умыла она тебя! — Подумаешь, тоже мне фигура! — Фигуры может быть и нет, а характер на лицо.

В случае чего, я тебе кашлять буду. Чтобы не забывалась.

Не губите! Причешитесь!

Зря сидите, до следующей весныквартир не предвидится!

— Любишь? — Кого?! — Гречку! — Обожаю!!

Щи у новой поварихи ВО! Рагу как в санатории. Каждый калорий на своём месте.

Я вообще решила замуж не выходить: одной спокойней, правда? Хочу — халву ем, хочу — пряники.

У меня по щам всегда были пятерки.

Я бы всем, кто заочно учится, ордена б давала. Это ж какую силу воли надо иметь! Никто над ней не стоит, а она всё занимается, занимается.

А молодец Ксан Ксаныч: и заботливый, и специалист, а мой Сашка только на гармошке горазд. И за что я его полюбила...

— Пожирнее и погуще… — Как положено! — Сметанки—то добавь! — Обойдешься!

А ну, танцуй. Что смотришь, танцуй.

— Ой, это Вы, Анфиса, Вас и не узнать! Черт! И все равно лучше всех! Вам даже ватник идет!

Первый раз таких единоличников вижу.

Ты ей все расскажешь. Сама. — Спешу и падаю.

— А подушки у тебя своей нет? — Нет.

Она, брат, такая! — Какая? — Подрастешь — узнаешь!

— Сан Саныч приходил? — Был тут какой—то облезлый, а как звать, не знаю.

А я вот никогда замуж не выйду, правда, мам Вер? Одному ведь лучше, хочу — халву ем, хочу — пряники.

— А у тебя как?! — Ненавижу!!! — Как?! Ты ж сама говорила, что полюбила. — Вот с тех пор ещё больше ненавижу!!! Вот где он, где? Вот Сашка тут, вон Ксан Ксаныч, даже Филя — и тот здесь. Слушай, ты его не видела?..

— Разрешите? — А вы всегда с папироской танцуете? И в шапке? Так вот, с такими я не танцую!

Чтобы я когда влюбился! Не дождутся они от меня! Какие люди гибнут!

Я вот раньше все время думала: как люди целуются? Да им же носы должны мешать!

— Я и сама дойду. Здесь медведей нет. — А разве девушку провожают только из—за медведей?

— А это что за мужчина? — А это так, помогает... — Такая детина на кухне?! — А это не детина... То есть не мужчина... То есть мужчина, но не на кухне. Это наш лучший вальщик, Илья Кавригин. А это так у них шуры—муры... — Какие еще шуры—муры?! Это у кого еще шуры—муры?! Никто его не звал, нужен он тут больно, сам навязался!

А это что? Даже ниже меня ростом.

— Надьке вот—вот 28 стукнет, тут не то что за Ксан Ксаныча, за козла пойдешь.

У меня же по щам всегда пятёрки были...

Приедут тут всякие: без профессии, без подушек…

— Ты куда? — А так короче. — А так — длиннее.

— Любишь её? — Кого это? — Гречку. — Обожаю.

А головной убор, между прочим, ТАК не носят.

— Че это, мне? — Ага. — Кх, тикают! — Ага. [кашель за дверью] — А ты чего расселся? Для тебя Ксан Ксаныч табуретку делал?

А разве женихи такие бывают?

Батюшки, куда это у людей самолюбие девается?

— Вот иду я красивая по улице, а мужики вокруг так и падают, так и падают... И сами в штабеля укладываются!

Знаешь, мама Вер, я вообще решила замуж не выходить. Одной спокойнее, правда, хочу халву ем, хочу пряник.

— Ненавижу.... — Ты ж говорила, что полюбила? — С тех пор ещё больше ненавижу!!!

А мне галстук зелёный и сетку для причёски.

Иду я красивая, а парни вокруг так и столбенеют, а те, что послабее, так и падают, и сами собой в штабеля укладываются...

Будем с Надюшей чай пить и на улицу смотреть.

— Правильно ты его, Анфиса! Так им и надо! Знаешь, вот мы сегодня по истории проходили, было такое время, когда женщинымужчинами командовали, очень правильное было время! Я вот только его название забыла... — Матриархат что ли? — Ты тоже знаешь?

Знаешь, что мы с такими в детдоме делали? Накрывали одеялом и давалиии!

— И кем ж ты сюда работать приехала? — Поваром... — Эт что ж теперь будет! — Заколыхалась, ничего смешного.

Так я ведь не влюблённая, Илюшенька, не влюблённая!

Во здоровая! Откормила я тебя, Надежда, на свою погибель. Ну, погоди, получишь ты у меня завтра добавки!

Так хочется быть красивой, я б тогда за всех обманутых девчат отомстила! Вот иду я красивая по улице, а все встречные ребята так и столбенеют, а которые послабей — так и падают, падают, падают и сами собой в штабеля укладываются! Вот!

И забери их!!! Чтобы они здесь — не тикали!

Эх и здоровая! Раскормила я тебя, Надежда, на свою погибель. Получишь ты у меня завтра добавки!

— Видишь то место? Вон, пожарный щит. Это место у нас Камчаткой называется. Сидят там некоторые по вечерам парочками. Посидят, посидят, а потом комнату отдельную требуют, а комнат свободных у нас нет. — А зачем Вы мне это говорите? — Сигнализирую!

Я бы всем, кто заочно учится, ордена давала. Это ж какую силу воли надо иметь! Никто над ней не стоит, а она занимается и занимается.

В столовой и в бане все равны.

— Закрой глаза. — Еще чего! — Да ты не бойся! — Никто тебя здесь не боится!

— Самодеятельность! Одолжите Вашу сковородку.

Лучше я потом как—нибудь, а то мы сегодня все переделаем, а назавтра ничего не останется...

Ух, эти Анфиски!

— Так короче. — А вот так длинней...

Я вот раньше все время думала, как это люди целуются? Ну, им же носы должны мешать. А теперь вижу — не мешают...

Отойдите от кухни, а то... а то у меня ложки пропадают!

В детдоме воспитывали, в училище воспитывали… Сюда приехала, думала: вздохну свободно…