Бисмарк - цитаты и высказывания

Для рагу нужен заяц, а для монархии нужен король.

Я наблюдал трех королей нагишом и могу сказать, что их величества красотою не блещут. Что же касается нынешнего красавца [Вильгельма II], то он далеко не орел, каким возомнил себя!

Иметь всегда достаток, и даже более чем достаток, наконец наскучит.

Германская политика должна ближе подойти к попытке установить между Англией и Россией скорее враждебные, нежели слишком интимные отношения.

Я оскорблен венскими капризами.

Мы [Германия] твердо стоим на позициях сохранения мира в Европе, и немцы первыми не нападут. Я не понимаю, зачем нам вообще война? Мы сыты, мы одеты, у наших очагов всегда приятное тепло. Что мы выиграем от войны? Разве нам нужны стоны, кровь, пожары и страдания?

В нашей фамилии все большие едоки. Если бы в стране все имели такую же способность, то она бы не выдержала. Я бы оставил отечество.

Правительство не может следовать отдельным фракциям, оно должно идти своим путем, который считает правильным... но господству одной фракции оно не подчинится никогда!

В наших внутрисоюзных отношениях я вижу для Пруссии опасность недуга, с которым нам рано или поздно придется бороться ferro et igni, если мы своевременно, в подходящее время года не проведем курс лечения.

Заключайте союзы с кем угодно, развязывайте любые войны, но никогда не трогайте русских.

Что касается этого старогодурака Горчакова, то он действует мне на нервы своим белым галстуком и своими претензиями на остроумие.

Я спокойно ожидаю, будет ли решено и как что—нибудь относительно меня.

Как странно, вот уже четыре столетия Бисмарки с реки Эльбы звенят мечами, а я родился в день первого апреля, когда принято всех обманывать, и посему избрал карьерудипломата.

Я женился на тебе [жене Иоганне] , чтобы любить тебя перед Господом и по велению моего сердца и чтобы иметь в этом чуждом мире пристанище для моего сердца, где его не заморозят холодные ветра и в котором я найду тепло родного камина, к которому я приникаю, когда снаружи штормит…

Будучи призваны историей действовать на политическом поприще сообща, мы [Германия и Австрия] устраиваем наши обоюдные династические и политические дела лучше, если держимся вместе…

Я юнкер и хочу тоже иметь от этого выгоды.

Пруссия стала великой не благодаря либерализму и свободомыслию, а усилиями череды могучих, решительных и мудрых правителей.

Мы не можем делать историю, а можем только ждать, пока она совершится.

Я не держу плохих исполнителей.

Даже за победоносные войны можно нести ответственность лишь в том случае, если они навязаны.

В придворных кругах [в Санкт—Петербурге] и в так называемом «обществе», а также в тех аристократических домах, где преобладало влияние дам, поддерживался безукоризненный светский тон.

Поверь мне [жена Иоганна], я люблю тебя как частичку самого себя, без которой я не могу и не хочу жить; боюсь, что из меня не вышло бы ничего приятного Господу, если бы у меня не было тебя; ты — мой якорь на хорошем берегу, и если канат оборвется, то пусть Господь смилостивится над моей душой.

Я убежден в том, что если бы королевство Италия не появилось на карте, нам следовало бы его изобрести.

Германского единства хочет каждый, кого об этом спросят, если он только говорит по—немецки.

Чтобы эта склочная Франция увернулась от войны — да ни за что!

В Петербурге, где мне не нужно было жить открыто и где я и не жил открыто.

У королей бывают удивительные прихоти, словно у женщин, прежде чем они отдадут миру то, чего и так не могут удержать.

Если бы я не был непоколебимо верующим христианином, если бы я не имел чудесного фундамента религии, то у вас не было бы такого союзного канцлера.

Знает ли кто—нибудь в Берлине, и верит ли в то, что у руководителей других больших государств также отсутствуют позитивныецели и идеи?

Нам же и Нашим Преемникам, увенчанным императорской короной, да ниспошлет Господь быть во все времена приумножителем Германской империи, не за счет военных завоеваний, а за счет благ и даров мира в сфере национального блага, свободы и нравственности.

Можно умереть лишь однажды.

Генералы во все временалюбят поболтать с таким важным видом, будто они что—то понимают.

Нам не дано строить отношения между другими великими державами по своему выбору, однако мы можем сохранить за собой свободу использовать отношения, складывающиеся без нашего участия и, возможно, помимо нашего желания, в соответствии с требованиями нашей безопасности и в наших интересах.

Дальнейшее существование Франции как великой державы для нас такая же потребность, как и существование любой другой из великих держав, уже хотя бы по той причине, что в известном случае нам потребуется противовес Англии на море.

Если бы династические интересы стали угрожать нам [Германии] новым раздроблением и бессилием нации, то их следовало бы свести к надлежащим размерам.

Колонии хороши лишь для того, чтобы ссылать туда безработных столичных чиновников.

История поможет мне распознать границы возможного.

Захватите—ка вы жида — посмотрите, какой крик поднимется во всех углах и закоулках, все равно если бы вы взяли масона.

Любая крупная держава, которая пытается оказать влияние и давление на политику других стран, лежащую вне сферы ее интересов, и изменить положение вещей, приходит в упадок, выйдя за пределы, отведенные ей Богом, проводит политику власти, а не политику собственных интересов, ведет хозяйство, руководствуясь соображениями престижа.

Еще никому в Европе не удалось развести огня, чтобы Австрия при этом не подогрела свой тощий вассер—суп.

Мы должны быть настолько уж материальны, чтобы защищать наши материальные интересы.

Всякий, кто хоть раз заглянул в стекленеющие глазасолдата, умирающего на поле боя, хорошо подумает, прежде чем начать войну.

Мы, немцы, так же быстро опьяняемся успехом, как падаем духом.

Наши хорошо прицеливаются, когда стреляют, но не тогда, когда расстреливают.

Накажите своим хозяйкам, чтобы не передержали гусей в духовках.

Невозможно остановить поток времени или заставить его повернуть вспять.

Абсолютизм был бы идеальным строем для европейских государственных образований, если бы король и его чиновники не оставались людьми, такими же, как все другие, коим не дано править со сверхчеловеческим знанием дела, разумом и справедливостью.

Я никогда не думал, что буду принужден в свои зрелые годы заниматься столь недостойным ремеслом, как ремесло парламентского министра. Как посланник я, хотя и будучи чиновником, чувствовал все же, что я джентльмен. В качестве министра я — илот.

Бейте же поляков, чтобы они потеряли веру в жизнь; я полностью сочувствую их положению, но нам, если мы хотим существовать, не остается ничего другого, кроме как истреблять их.

Мы не можем ускорить созревание плодов, поместив под ними лампу, а если мы замахнемся на незрелые плоды, то воспрепятствуем росту и погубим их.

Если монархические правительства не проявят понимания необходимости сплотиться в интересах государственного и общественного порядка, а покорятся шовинистским чувствам своих подданных, то я боюсь, что предстоящая международная революционная и социальная борьба примет еще более опасные формы и что победа монархического строя будет труднее.

Действительную ответственность в делах большой политики может нести только один единственный руководящий министр, а отнюдь не анонимная коллегия с мажоритарным голосованием.

Когда терпишь поражение, то лучше умереть.

Я заставлю Вену глотать пороховой дым артиллерии...

Я люблю более равнину, хотя и не такую именно, какая окружает Берлин. Другое дело — небольшие холмы с красивой лиственной зеленью, быстрые и чистые ручейки, как в Померании и вообще у Балтийского прибрежья.

Доверие к Господу может дополнить то, чего не в состоянии сделать доверие к человеку.

Дело не в послах, а в инструкциях, которые они получают.