Фридрих Ницше

О времени и становлении должны говорить высочайшие символы: им надлежит восхвалять все преходящее и быть оправданием ему!

И какой бы вред ни нанесли клеветники на мир, вред добрых – самый вредный вред.

Каждый миг начинается бытие; вокруг каждого "здесь" вращается кольцеобразное "там". Середина — повсюду. Путь вечности — кривая.

Свою смерть хвалю я вам, свободную смерть, которая приходит ко мне, потому что я хочу.

Наши обязанности – права других на нас.

Многое, что у одного народа называлось добром, у другого называлось глумлением и позором.

Культура — это лишь тоненькая яблочная кожура над раскаленным хаосом.

Иметь талант недостаточно: нужно также иметь на это ваше позволение.

Каждый человек настолько тщеславен, насколько ему не хватает ума.

Когда сильные мира последними и более скотами, чем людьми, – тогда поднимается и поднимается толпа в цене.

Никто не лжет так много, как негодующий.

Они (поэты) недостаточно чистоплотны: они мутят воду, чтобы казалась она глубже.

У кого много дел, то сохраняет свои общие взгляды и точки зрения почти неизменными.

Человек – бесформенная масса, материал, безобразный камень, требующий еще ваятеля.

Модничанье есть страх показаться оригинальным.

Жизнь – средство познания.

Не надо желать быть врачом неизлечимых.

Существо, не способное распоряжаться собой и лишенное всякого досуга – раб.

Совсем не говорить о себе есть весьма благородное лицемерие.

Всякая великая любовь не желает любви, она жаждет большего.

Всё, что делается в состоянии слабости – терпит неудачу. Слабый вредит сам себе.

В мире самые лучшие вещи еще ничего не значат, пока нет того, кто их представит с подмостков: великими людьми называет толпа этих представляющих.

Были эпохи, которые не могли провести границу между монументальным прошлым и мифического характера фикцией; ибо как из одного, так и из другого могут быть извлечены одинаковые стимулы.

О нашем ближнем мы не знаем ничего, кроме тех перемен, которые происходят в нас и причиной которых он бывает.

Два народа, которые создали великих стилистов – греки и французы – не изучали чужих языков.

Я не люблю ваших празднеств, слишком много лицедеев находил я там, и зрители вели себя часто как лицедеи.

Величие не должно зависеть от успеха; и Демосфен завоевал величие, хотя он и не имел успеха.

Много говорить о себе – может также служить средством, чтобы скрывать себя.

Как только религия приобретает господство, ее противниками становятся все те, кто были ее первыми последователями.

Общая заповедь всех обычаев и моралей гласит: будь осторожен и бойся, владей собой и притворяйся.

Толпа – это всякая всячина, в ней всё перемешано: и святой, и негодяй, и барин, и еврей, и всякий скот из Ноева ковчега.

В действительный мир нет хода!

Чувствовласти – сильнейшая страсть человека.

Человек есть нечто, что нужно преодолеть, человек есть мост, а не цель; он радуется своему полдню и вечеру как пути, ведущему к новым утренним зорям.

Потому уклоняюсь я теперь от счастья моего и предаю себя всем несчастьям — чтобы испытать и познать себя в последний раз.

Одно – мысль, другое – дело, третье – образ дела. Между ними не вращается колесо причинности.

Самое верное средство погубить молодежь – это заставить ее выше ценить тех, кто одинаково мыслят, чем того, кто думает иначе.

В любви всегда есть немного безумия. Но и в безумии всегда есть немного разума.

Убеждение как средство: многого можно достигнуть благодаря убеждению.

В некотором отдаленном будущем будет существовать новый язык для всех, – это столь же достоверно, что некогда будет существовать воздухоплавание.

Слушайтесь голоса здравого тела – это чистый голос.

И если тот, кто живет среди людей, не хочет умереть от жажды, он должен научиться пить из всех стаканов; и кто хочет остаться чистым, оставаясь среди людей, должен уметь мыться и грязной водой.

Прежде всего и важнее всего дела! А нужная для этого вера явится.

Христианство с самого начала, по существу и в основе было отвращением к жизни, которое только маскировалось и наряжалось верою в «другую» и «лучшую» жизнь.

Надо по возможности устранить со своего пути случайность, внешнее раздражение.

Гений только то и делает, что учится сперва класть камни, потом строить из них; он всегда ищет материала и всегда занят его обработкой.

Трудно открыть человека, а себя самого еще труднее.

Прочь от Бога и от всех богов отвращает меня эта воля; к чему было бы творить, если бы они существовали!

Убожество любви охотно маскируется отсутствием достойного любви.

Нет более опасного заблуждения, чем смешивать следствие с причиной.

Нас никогда не поймут – и отсюда наш авторитет.

Твоя совесть говорит: ты должен стать тем, кто ты есть.

Правдивый человек в конце концов приходит к пониманию, что он всегда лжет.

Качествамужа здесь редки, поэтому их женщины становятся мужчинами. Ибо только тот, кто достаточно мужчина, освободит в женщине – женщину.

Наша вера в других выдает то, во что мы хотели бы верить в нас самих. Наше страстное желание обрести друга является предателем нашим.

Христианство было победой, более благородное погибло в нем.

Если есть враг у вас, не воздавайте ему за зло добром: ибо это унизит его. Напротив, убедите его, что он сделал вам добро.

Всё человеческое заслуживает с точки зрения своего возникновения иронического рассмотрения; поэтому ирония в мире столь избыточна.

В мире находится гораздо больше счастья, чем это видят мутные глаза.

Люди, стремящиеся к величию, суть по обыкновению злые люди: таков их единственный способ выносить самих себя.

Они много думают о тебе своей узкой душой – подозрительным кажешься ты им всегда.

С красотою женщины в общем увеличивается ее стыдливость.

Во всё хорошо сказанное верят.

Я ненавижу читающих бездельников.

Большинство людей развиваются до 30—летнего возраста. Дальше они клонятся к упадку и навсегда теряют способность к новым духовным поворотам.

Утонченная жестокость в роли добродетели – вот нравственность, которая всецело покоится на желании отличиться.

Кровавые знаки оставляли они на пути, которым проходили, и их безумие поучало, что истина доказывается кровью. Но кровь — наихудшее свидетельство истины; ибо отравляет она самое чистое учение, превращая его в заблуждение и ненавистьсердца.

Подальше от базара и славы уходит все великое: в стороне от базара и славы жили всегда изобретатели новых ценностей.

Лишь только из мира исчезнет боязливость и принуждение – исчезнет и авторитет обычаев.

Кто хочет научиться летать, должен сперва научиться стоять, и ходить, и бегать, и прыгать, и танцевать, – нельзя сразу научиться летать!

Опасность мудрого в том, что он больше всех подвержен соблазну влюбиться в неразумное.

Историю могут вынести только сильные личности, слабых же она совершенно подавляет.

Там хоть в колокола звони про свою мудрость – торгаши на базаре перезвонят ее звоном своих грошей.

Многие умирают слишком поздно, а иные — слишком рано. Пока еще странным покажется учение: "Умри вовремя!"

В пустыне, и господами пустыни искони жили честные, свободные умы; а в городах живут прославленные мудрецы — откормленные вьючные животные. Всегда, словно ослы, тянут они — повозку народа!

Мужчины обыкновенно несколько опускаются, когда берут себе жен, тогда как женщины несколько повышаются в своем уровне.

Генийкультуры употребляет в качестве своих орудий ложь, насилие и самый беззастенчивый эгоизм, но его цели велики и благи.

Лучшее средство помочь очень стесняющимся людям и успокоить их состоит в том, чтобы решительно хвалить их.

А больше всего ненавидят того, кто способен летать.

Злые влечения целесообразны, родоохранительны и необходимы не в меньшей степени, чем добрые, лишь функция их различна.

Остерегайся же маленькихлюдей! Перед тобой они чувствуют себя ничтожными, и низость их тлеет и разгорается в невидимую месть.

Мы живем мирефантазии, в мире извращенном и вывернутом наизнанку, пустом, но полном ярких сновидений.

Творить суд может только превосходящая сила.

В мире недостаточно любви и благости, чтобы их можно было расточать воображаемым существам.

Культура делает человека слабым.

Познание для меня есть миропасностей и побед.

От всего сердцалюблю я только одну жизнь и, поистине, больше всего тогда, когда ненавижу ее!

Вдвоем бываешь иногда более одинок, чем наедине с собой!

Убеждения – более опасные врагиистины, чем ложь.

Я хожу среди людей, как среди обломков и отдельных частей человека, как среди обломков того будущего, что вижу я.

Странная вещь – наше наказание! Оно не очищает преступника, в нем нет и искупления: наоборот, оно чернит еще больше, чем преступление.

Сетование истекает из слабости.

Флегматические натуры воодушевляются только тогда, когда они исполняются фанатизмом.

Верное средство рассердить людей и внушить им злые мысли – заставить их долго ждать.

Даже в чаше высшей любви содержится горечь...

Поистине, не люблю я милосердных, блаженных в сострадании своем: совсем лишены они стыда.

Пусть человечество уменьшится в числе и увеличится в цене!

Поистине, когда влечет нас ввысь — в царствооблаков: на них усаживаем мы наши пестрые чучела и называем их богами и Сверхчеловеком.

Я люблю того, чья душа расточается, кто не хочет благодарности, ибо он постоянно дарит и не хочет беречь себя.

Непреклонна душа моя и свела, как горы в час дополуденный. Но люди думают, что холоден я и что горю я со смехом ужасные шутки.